|
Не сдавайся,К-он/Skip Beat!,HTT!-Не сдавайся или История...
|
|
| Akira_Sakai | Дата: Воскресенье, 05.02.2012, 13:40 | Сообщение # 1 |
|
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 3
Статус: Offline
| Не сдавайся, К-он / Skip Beat!, HTT! - Не сдавайся или История по новому
Автор: Я - любимый и не неповторимый и Ко
Бета: *Пожелал остаться неизвестным*
Фэндом: Skip Beat, K-ON! (кроссовер)
Персонажи: Могами Киоко - основной персонаж, (так же многие из Skip Beat и K-on - кто именно говорить рано, сюрприз будет)
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Даркфик, Фемслэш (юри), Гет, Юмор, Hurt/comfort
Размер: планируется Драббл
Статус: в процессе написания
Размещение: А оно надо кому?
-------------------------------
Примечание автора.
Здравствуйте, добро пожаловать в фанф "Не сдавайся - История по новому", где реализован главный фендом "Не сдавайся" и побочный "К-он". По началу, история может показаться слишком мрачной и "давящей" но не унывайте, так надо. Ведь история идет своим чередом. И если в спектакле в первом же акте повесили ружье, то до финала оно все же должно выстрелить! Тут тот же принцип. Основное действие будет происходить уже в "ЛМЕ" - агентстве талантов, но до него должно случится несколько вещей, каких? читайте!
И последнее, прошу вас оставить заметку (про вашего мальчика), мне очень интересно ваше мнение, надеюсь вам понравится.
-------------------------------
Очень понравились здешние работы, особенно те, которые, увы завершены, но не окончены (хотелось бы продолжения)
-------------------------------
|
| |
| |
| Akira_Sakai | Дата: Воскресенье, 05.02.2012, 13:40 | Сообщение # 2 |
|
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 3
Статус: Offline
| Вступление
Я задыхаюсь, но еще существую зачем-то. Мне страшно, я почти не чувствую свое тело. Даже глаза открыть не могу. Мне хочется кричать, но я не могу разомкнуть губ. По моему бездвижному телу ходят чужие руки, касаются, что-то требуют. Мне страшно, я хочу кричать от ужаса, но не могу. Бессилье сводит с ума.
— Дыши! Слышишь? Дыши! – требуют чужие, незнакомые голоса, и я теряюсь в сильных руках, которые разжимают мои челюсти. Мне больно.
Больно и страшно. Вокруг меня сейчас неизвестность, пустота и боль. И чьи-то беззастенчивые руки, которые касаются меня. Как те… тогда…
— Даши! Кёко, дыши, девочка! Ну же, дыши! – продолжает биться о стены моей боли чей-то голос.
Почему мне не дают просто умереть? Так больно! Так страшно! Зачем?! Я не хочу!
Кажется, что кожа горит. Мне так больно, так больно. Все тело, словно одна рана. Все, что есть в моем мире – это пустота и боль. Боль. Так страшно, так отчаянно страшно. Нет никого, кто бы протянул мне руку сейчас. Голос… голоса… я не знаю их… не понимаю, что они говорят. Только жестокие руки, которые не дают мне… уйти. Зачем?!
Такое чувство, что я тону. Тону в вязкой, окутывающей меня, жидкости. Она не дает мне вырваться, не дает мне двинуться и сделать вздох. Грудь разрывает боль, легкие горят, кожа полыхает. Голоса, чужие голоса, расходятся болью от ушей по всей голове, а потом эта мучительная волна начинает спускаться вниз по телу, пока не доходит до кончиков пальцев на руках и ногах.
Я не могу понять, где я. Да и не пытаюсь уже, главное сейчас не захлебнуться… в боли, которая повсюду, которая сильнее меня. Я пытаюсь дышать, но, кажется, что воздух превратился в плотно подогнанных друг к другу ежиков. И я вдыхаю их. Они раздирают и без того саднящее горло изнутри, медленно продвигаются по трахеям, раздирая их в клочья, и падают острыми комочками боли в легкие.
Из глаз катятся слезы. Я чувствую это, потому что они обжигают кожу лица. Откуда во мне слезы?! Я думала, что уже выплакала их все.
Больно. Кругом одна боль. И приказ: дыши! Он безжалостно звучит в ушах, болью отдаваясь в затылке. Дыши! Я уже ненавижу это слово, хотя откуда во мне есть силы на ненависть?! Я устала, устала без конца и без начала. Устала быть в этом подвешенном состоянии, где стабильно лишь одно – боль. И голос, приказывающий делать вдохи.
Я не хочу больше дышать, но не могу ослушаться этого голоса. Я не могу вырваться из рук, что крепко держат меня, причиняя еще большую боль. Я не могу даже закричать. И я дышу, как робот, повинуясь приказам. Я терплю бесконечную боль, хотя, кажется, что она будет со мной всегда. Я готова на все, лишь бы она покинула меня.
Делаю очередной вздох. «Ежик» попался больше обычного, я никак не могу протолкнуть его в горло. Легкие жжет с новой силой, во рту кровь, я захлебываюсь ей. И наконец-то на меня обрушивается неподъемная, но такая желанная тьма. Я теряюсь в ней, забывая о себе и о боли. Я счастлива.
|
| |
| |
| Akira_Sakai | Дата: Воскресенье, 05.02.2012, 13:41 | Сообщение # 3 |
|
Рядовой
Группа: Пользователи
Сообщений: 3
Статус: Offline
| Песнь первая
Куплет первый
Кашель, кашель разрывает на части мои легкие. Но я не могу далее согнуться, чтобы облегчить его. Даже руку поднести к лицу, чтобы его закрыть. Кашель. Кашель. Он настигает меня почти ежеминутно, если я хоть чуть-чуть понимаю в ходе времени. Кашель. Надсадный, долгий и отчаянный какой-то. Это не простуда, я понимаю это так же точно, как то, что солнце встает на востоке. Мне больно кашлять, но не кашлять я не могу. Я кашляю, почти выныривая в сознание, но с приступом кашля и оно покидает меня.
В очередной раз я очнулась в светлой палате. Я успеваю заметить это до того, как кашель настигает меня. Приступ уходит, оставляя за собой чувство полной разбитости, но сознание для разнообразия остается со мной. Приятно. Скашиваю глаза, рассматривая комнату, в которой мне посчастливилось очнуться. Удивительно, но рядом никого не было. Я лежала и рассматривала белые легкие занавески. Давно не стиранные занавески. А еще больница, называется. В том, что я именно в больнице, я не сомневалась ни секунды. Слишком узнаваемый запах хлорки и кварца, слишком белые стены, слишком все тихое и неживое. Словом, так бывает лишь в больницах.
Кашель. Почти родной приступ разрывающего легкие кашля. Он приносит с собой острую боль, напоминая, что я действительно жива.
Где-то над моим ухом противно пиликала какая-то сложная техника. Отключить бы ее, да вряд ли мне это простят. И еще не факт, получится ли у меня. Глаза-то я с трудом открыла. Веки вдруг стали просто неподъемными, да и ресницы, казалось, у меня просто многокилометровые, судя по их весу. А нет, банальная как иена слабость. Она сейчас владела всем моим телом от кончиков пальцев ног и до самой макушки. Даже голову повернуть невозможно. Да и не стоит, она вот-вот готова вновь взорваться острой, всепобеждающей болью. А так, между приступами кашля, я всего лишь терплю монотонное сверление в висках – почти ерунда, по сравнению со всем остальным.
Кашель, все повторяется по кругу. Эта монотонная постоянность в боли, в жизни, в происходящих событиях, обнадеживает. Тело затекло, так что даже малейшее движение запускает толпы иголочек под кожей. И еще одним эпицентром боли было правое плечо. Я скашиваю глаза и вижу перевязку. Конструкция сложная и толстая, явно не только из бинтов. Скорее всего, гипсовали. Неужели сломала? Когда?
Казалось бы, я только глаза скосила, но даже такое движение не проходит даром. К миллиардам иголочек, что терзали мое тело под кожей, прибавляется очередной приступ удушающего кашля, рвущего в клочья легкие. Кашель отступает, и я с удивлением обнаруживаю, что сознание по-прежнему при мне.
Во рту пустыня, безумно хочется пить. А еще зубы почистить – такой привкус отвратный, что сама удивляюсь, как такое вообще возможно. Наверное, так чувствуют себя люди наутро после большой попойки. Вот только я точно не пила, но как-то же оказалась здесь. Надо бы вспомнить… Стоит только сосредоточиться на себе и своих воспоминаниях, как мою голову почти разрывает от нового приступа боли. Ее подгоняет кашель. Если бы я могла двигаться, я бы свернулась клубочком, спряталась бы сама в себе, но не могу. Отчаянно пытаюсь убежать от этой боли, запереть ее в себе, выкричать в небо. Но губы сухи, они непослушны. Крика нет, только боль.
— Кёко! – я слышу взволнованный голос Фувы-сан. Но вместо ответа вырывается кашель. Вот женщина торопливо подходит ко мне, чувствую ее взгляд на своем лице. Так жадно смотрит! Она, наверняка, волновалась. Подняться, срочно подняться и достойно поприветствовать старшую женщину как должно. Смешно, даже в таком состоянии я в первую очередь думаю о том, как должна вести себя воспитанная японская женщина. Как же хорошо в меня вколотили эту науку. А ведь даже голову повернуть не могу!
Кашель. Гулкий и долгий, боль проходится по всему телу вслед за ним.
Жду, когда же женщина подойдет ко мне. Это ожидание почти так же мучительно, как и боль, что царствует в моем теле. Я жду, про себя считаю шаги. Слишком торопливые, слишком неровные. Она волнуется, я слышу это. Все-таки она хорошо меня обучила.
— Кёко, девочка, как ты? – начинает частить Фува-сан, усевшись на стульчике рядом с моей кроватью. Скашиваю глаза, но все равно вижу лишь только часть ее лица. Под глазами залегли темные круги – верный признак недосыпа и беспокойства.
И вновь кашель. Пауза.
«Хорошо!» — хочу соврать я, но губы меня не слушаются. Я даже не в состоянии их разлепить, чтобы успокоить женщину, которая так обо мне заботится. Ирония судьбы, чтоб ее. Я злюсь, и от этого моя боль только усиливается.
— Кёко?! – она сжимает мою ладонь, одаряя ее болью. Кровь начинает двигаться, циркулировать, принося с собой миллиарды маленьких горячих беспощадно-болезненных иголочек. Из глаз потекли слезы, но я по-прежнему не могла вымолвить и слова.
Очередной приступ. Кашель не проходит, я задыхаюсь. Мне кажется, что легкие вот-вот выйдут через горло, но ничего не происходит. Приступ сходит а нет, и только тяжелое дыхание выдает, что он вообще был. Хозяйка смотрит на меня с жалостью. А мне хочется кричать, чтобы она не смела жалеть. Нет! Не жалейте меня!
— Хочешь чего-нибудь? – участливо спросила меня Фува-сан. Первым порывом, разумеется, был категорический отказ – не стоит озадачивать Фуву-сан! Я даже попыталась его высказать, но губы мои были против. Ни слова, ни звука не услышала от меня в ответ хозяйка. Я устало прикрыла глаза, сил почти не осталось.
— Пить? – задала самый важный на этот момент вопрос женщина, и я резко распахнула глаза. О, да! Я хочу пить, очень хочу! — Поняла, — с достоинством склонила черноволосую голову Фува-сан. Вот оно воспитание, вот они привычки, вбитые в самую суть. Она настоящая хозяйка рёкана, такая же какой должна стать и я.
Женщина напоила меня, пытаясь узнать хоть что-нибудь из случившегося, но я не могла вспомнить – память как отрезало. Я помнила только боль, холод и запредельное отчаяние. Оказывается, уже второй день января. Я где-то потеряла свой пятнадцатый день рождения. Смешно. Этот день итак никогда не был по-настоящему праздничным, а вот теперь вообще потерялся. Показательно, черт. Как и вся моя жизнь – одно сплошное показательное выступление. Публике на смех. Я привыкла. Привыкла играть роль недалекой простушки, привычка закрывать глаза и делать вид, что я не понимаю стремлений тети и дяди. Я закрываю глаза и прячу свою истинную суть, чтобы не пугать окружающих. Мне безопаснее быть наивным ребенком, который верит в сказки, чем хангёку. Фува-сан расспрашивает меня о том, кто со мной это сделал. Вот только я не помню «это». Боль, боль, холод и отчаяние – вот и все, что осталось в моей дырявой памяти. Может, это и к лучшему?
Приступ. Я почти ждала его. Кашель. С чего бы такой кашель? И почему я задумалась об этом лишь во время этого приступа?! Странно, что-то не складывается. Я же никогда не болела, тем более так сильно!
Я не хотела думать, и в тоже время мне нужно было остаться одной. Было так плохо. На душе, тело болело, но больше всего меня пугал этот провал в памяти. Что могло произойти такого, чтобы я забыла это? После того, как Корн вернулся к себе, а мать таки бросила меня, мне казалось, что нет ничего такого, чтобы могло меня так сломать. А, оказалось, есть. Так нужно ли пытаться вспомнить? Я уже не уверена в этом.
— Кёко, я зайду завтра утром, мне сейчас нужно в рёкан, — сказала мне Фува-сан, но я и сама прекрасно понимала, что хозяйка не сможет задержаться рядом. Да и не хотела я этого, если честно. – Вот, я положила твой камушек на тумбочку. Он только раскололся немного… Но я оба кусочка принесла… До завтра, Кёко, — погладила она меня по руке и ушла.
Кашель. Он не оставляет меня для ранящих мыслей. Кашель и боль. Боль и кашель. Я купаюсь в них, плыву, теряя себя. Пожалуй, кашель даже сильнее боли, он более настойчив. Вот так. Но приступ проходит, освобождая место моего почетного мучителя мыслям.
Корн? Как можно было сломать Корна? Как?! Я не понимала, не хотела принимать действительность. Только не Корн! Плевать на то, что я давно выросла из сказок про эльфов, но подарок… Мой друг детства так дорожил этим камушком и все же отдал мне, а я не сберегла! Господи, ну почему я такая бесполезная?! Зачем?! Слезы катились из глаз, но я не могла их вытереть. Теплая соленая влага чертила следы на моем лице, но я не хотела успокаиваться. Нет, только не сейчас! Первый и единственный настоящий друг, а я так его подвела!
Кашель…
— О, ты очнулась, детка! – сюсюкающим голосом пропела вошедшая в мою палату медсестра. Я ее не видела, но судя по смачным звукам ее шагов, женщина она не маленькая. Невольно прислушиваюсь, ведь голову не повернуть, а любопытно.
Медсестра наконец-то появляется в моем поле зрения, и я с огромным удивлением обнаруживаю, что была не права. Женщина оказалась миниатюрной брюнеткой с очень строгим и цепким взглядом, который совсем не вязался с ее голосом. Интересно, как ей удается так топать при маленьком весе?!
— Так, милочка, давай-ка выпьем лекарства, — поднося к моим губам стакан с мутно-белой жидкостью, проговорила медсестра.
Она влила в меня отвратительную на вкус жижу и потрепала по голове. В этот момент меня настиг очередной приступ кашля.
— Бедная, — с искренней грустью в голосе проговорила медсестра, когда приступ закончился. – У тебя было диагностировано воспаление, но его успели вовремя купировать, так что не волнуйся – скоро поправишься. А теперь спи.
И действительно, веки стали еще тяжелее. Я больше не могла держать глаза открытыми, да и сознание начало туманиться, уходя в страну Морфея.
|
| |
| |
|
