Три месяца. Три месяца прошло с первого поцелуя, а Кеншин вел себя как ни в чем не бывало: снова вежлив до невозможности и только однажды дал понять, что вообще помнит о случившемся. Не стоит и упоминать, как, мягко говоря, устала от подобной ситуации Каору. Она-то считала, что поцелуй разобьет лед, и их взаимоотношения начнут развиваться именно в том направлении, какого ей всегда хотелось.
Увы и ах.
На обратном пути из Киото домой Кеншин держался как обычно. Каору едва слышно вздохнула и покосилась в его сторону. Стоило закрыть глаза, как можно было снова ощутить дыхание ветра, увидеть звонкие предзакатные краски, почувствовать тепло - тепло его поцелуя. Будто в сказке, все тогда сложилось одно к одному: обстановка, настроение, даже сладкий аромат, витавший в воздухе, - как если б сами стихии сговорились и дозволили Кеншину набраться смелости на первый поцелуй, сделали его самим совершенством, воплощением романтики...
...- Каору-доно, стоит поторопиться, вот так вот. Солнце уже садится, а вы пообещали Яхико вернуться до заката, - через плечо сообщил Кеншин, не замечая, как сразу нахмурилась Каору. На его губах играла дурацкая улыбочка - того и гляди, запоет.
Она уже еле волочила ноги - решив, что Кеншину стоит отдохнуть, Каору вызвалась нести часть поклажи, не сомневаясь, что справится. Как оказалось, она себя переоценила: руки ныли просто нещадно, а ведь они пока и полпути не прошли! Однако гордость не позволяла просить помощи - и потом, тогда самоотверженность полностью лишится смысла, ведь так? Каору из кожи вон лезла, и все равно никак не могла догнать Кеншина - между ними без труда проехала бы коляска.
Через минуту он оглянулся и заметил разделившее их расстояние:
- Оро?.. - захлопал глазами и вернулся. Каору, поставив котомки на землю, разминала онемевшие руки. - Что с вами, Каору-доно? Ваш покорный слуга будет очень рад, если вы дозволите помочь. Смотрите, солнце почти село, того и гляди, стемнеет, вот так вот.
Кеншин перебросил фуросики на другое плечо и только наклонился, как Каору тут же схватилась за свою котомку. Схватиться-то схватилась, а вот сил, чтобы поднять, уже не хватило. Кеншин улыбнулся, накрыл ее руку своей, но Каору упрямо замотала головой и отстранилась.
- Сама управлюсь, - не поворачиваясь, буркнула она. - Нельзя же вечно рассчитывать на тебя. Вот решишь ты однажды уйти - и как я тогда?... Придется справляться со всем самой, так что дай-ка...
Кеншин даже не сразу нашелся с ответом:
- Ка... Каору-доно, ваш покорный слуга не собирается никуда уходить. Ведь у него есть место, где его всегда ждут...
Каору подняла на него полные слез глаза. Кажется, она никогда не любила его так сильно, как в этот миг.
- Кеншин...
- Не стоит тревожиться - ваш покорный слуга не уйдет... - Кеншин улыбался и стоял совсем рядом - так рядом, что Каору даже захотелось, чтобы их и вовсе ничего не разделяло.
Она открыла рот, чтобы ответить, но тут порыв ветра сорвал ленту с волос. Кеншин поймал ее одним взмахом руки:
- Чуть не улетела, - рассмеялся он. - А ну-ка, Каору-доно, позвольте завязать...
Он наконец-то опустил тюки на землю и принялся собирать ей волосы. Каору стояла, не дыша, чувствуя, как ускоряется сердце и начинают гореть щеки. Когда Кеншин закончил, она осмелилась повернуть голову... и обнаружить, что он стоит там же, где стоял - то есть очень близко. Сразу стало не по себе. Но если она не найдет слов, если ничего не скажет, не сделает, то упустит момент, и Кеншин отодвинется...
- Ты останешься со мной? - спросила она, собрав все силы, чтобы не отвести взгляда.
Кеншин перестал улыбаться. Вложив в слова всю отпущенную ему природой серьезность, он произнес:
- Ваш покорный слуга жаждет этого всем сердцем, Каору-доно, - он медленно поднял руку, коснувшись ее щеки, и именно в этот миг лучи заходящего солнца вызолотили его волосы. - Ваш покорный слуга всем сердцем жаждет... жить с вами, Каору-доно.
И потянулся к ее губам.
- ...слышите или нет?
Каору вскинула голову - оказывается, все это время Кеншин с ней разговаривал. Он улыбнулся и повторил:
- Каору-доно, не извольте волноваться - ваш покорный слуга отдаст комнату в полное ваше распоряжение. Вам следует как следует отдохнуть, вот так вот.
- Нет, не уходи! - выпалила она, не успев удержать язык за зубами.
- Оро?.. - Кеншин явно не ожидал такого пыла.
Она вызывающе вскинула подбородок и, не глядя на него, заявила:
- Кеншин, ты останешься здесь. Все в порядке, и никакой второй комнаты нам не нужно.
Он, по-прежнему недоумевая, покорно кивнул.
Каору разлила чай по чашкам и опустошила свою до того, как Кеншин успел даже сесть.
Спокойный и сдержанный, как и всегда в такие минуты, он едва заметно улыбался - словно вспомнил что-то забавное. Каору тоже улыбнулась - слава богу, все в прошлом... и теперь он наконец-то обрел заслуженное счастье.
Спасибо небу, что привело нас друг к другу...
Они молча допили чай. Каждый думал о своем. Каору - о том, насколько далеко продвинулись их с Кеншином отношения, не забыл ли тот поцелуй, да и был ли он вовсе, не приснился ли? Отвечает ли Кеншин на ее чувства, и так ли, как этого хочется ей? Способен ли он вообще любить?..
Кеншин размышлял о покое. Возможно ли продлить это удивительное ощущение умиротворения, охватившее его сейчас, - пусть не навек, но хотя бы на миг? Может ли сам он что-нибудь для этого сделать?.. Он готов приложить все силы - ради Каору-доно... ради друзей...
Он поднялся:
- Каору-доно, пора спать, вот так вот.
Каору кивнула и зачем-то потребовала, чтобы, пока она переодевается, он смотрел в другую сторону.
- Не вздумай подсматривать! - приказала она смущенному Кеншину, и тот кивнул, глядя в стену, - так и сидел, пока Каору не сообщила из-под одеяла, что, дескать, теперь можно. Потом пришел ее черед смущенно жмуриться и слушать, как он шуршит, надевая спальную юкату.
- Добрых снов, Каору-доно.
- Спокойной ночи, Кеншин.
Сна у нее не было ни в одном глазу. Через полчаса борьбы с собой Каору со вздохом повернулась и принялась изучать в темноте профиль Кеншина и прислушиваться к его вдохам и выдохам.
- Кеншин...
Он выглядел таким хрупким и маленьким - ни в жизни не поверишь, что когда-то именно его именовали Хитокири Баттосаем. Его - Кеншина, живущего с ней бок о бок уже больше полугода, - славного, дурашливого, доброго... Нет, в голове не укладывается.
Каору села. В очередной раз подивилась его невероятно рыжей шевелюре. Потом перевела взгляд на легендарный шрам - метку на всю оставшуюся жизнь. Мгновение поколебавшись, все же протянула руку и очертила его кончиком пальца. Глаза Кеншина тут же открылись. Он вопросительно перехватил ее руку:
- Каору-доно?..
Она почувствовала, как багровеет, и, потупясь, пробормотала:
- Прости... Я тебя разбудила?
Кеншин осторожно переложил ее руку со своего лица на футон и сел.
- Ваш покорный слуга просто дремал, - с улыбкой сказал он. Каору не ответила, и Кеншин, помолчав, наклонился и заглянул ей в лицо: - Что-то не так, Каору-доно?
- Кеншин... - Каору медленно подняла голову. - Как ты ко мне относишься?
Слова прозвучали совершенно неправильно, не так, как ей хотелось, и Каору вдруг испугалась того, что может услышать в ответ.
Кеншин, похоже, не ожидал ничего подобного, однако снова тепло улыбнулся:
- Ваш покорный слуга - просто бродяга. Во время своих странствий он все пытался что-то найти - и спустя десять лет нашел. Вас, Каору-доно. Ваш покорный слуга нашел вас и свой дом.
Его глаза поблескивали при каждом слове. Каору видела - Кеншин говорит чистую правду до самой последней буквы. Пальцы коснулись ее щеки, поправили выбившуюся прядь. Каору закрыла глаза, проникаясь этим прикосновением, близостью, однако Кеншин воспринял это в качестве приглашения: Каору вздрогнула от удивления, почувствовав его теплые губы. Единственный поцелуй случился так давно, что она успела его позабыть, так что теперь будто в первый раз распробовала и вкус его, и нежность. Она опьянела почти сразу, а тут, словно одного этого было мало, язык Кеншина прикоснулся к ее губам. Каору вняла безмолвной мольбе, и ее тут же подхватила волна новых, странных ощущений: тело будто пламенем охватило, и сразу стало понятно, почему обычно люди целуются подолгу...
Наконец Кеншин отстранился. Когда Каору открыла глаза, он уже смотрел в другую сторону. Так, не поворачиваясь, он и заговорил:
- Каору-доно, ваш недостойный слуга должен вам кое-что сказать... Возможно, это прозвучит несколько прямолинейно, однако... вы очень много для него значите. А потому он... хочет провести свою жизнь с вами. Насколько ему известно, вы всегда мечтали о семье... Словом, если вам будет угодно, ваш... ваш покорный слуга поможет... создать эту семью... Каору.
Кеншин повернулся. Каору не верила собственным ушам: он только что сделал ей предложение - спросил, согласна ли она жить с ним до конца дней своих, став его женой.
Женой.
Женой Кеншина.
Не в силах сдержаться, Каору заплакала и кивнула; и миг спустя почувствовала вокруг своих плеч его руки и следом - тепло его тела, бережность ладоней, утешающе погладивших ее по спине.
- Каору...
Без уважительного суффикса, имя прозвучало так, что по спине побежали мурашки. Каору робко приподняла голову, и Кеншин, поцеловав ее в лоб, вытер ей слезы.
- Ты всегда прекрасна. И все же улыбка тебе больше к лицу, Каору.
Она сообразила, что он просто просит ее не плакать, но от того, как именно это было сказано, сердце защемило.
- Спасибо, Кеншин...
- Нет-нет, - замотал головой он, - это ваш недостойный слуга должен благодарить.
Каору нахмурилась:
- Кеншин, ты какой угодно, только не "недостойный".
Он осторожно отстранился:
- Полагаю, пора спать - завтра нас ждет долгая дорога и ранний подъем...
Каору перебралась на свой футон и только собралась нырнуть под одеяло, как ее осенило:
- Кеншин, может, сегодня ляжем вместе?.. - только произнеся, она сообразила, как могут быть истолкованы ее слова, и опять побагровела от смущения.
Но он лишь хмыкнул и сдвинул футоны:
- Нынче прохладно. Так вам будет теплее, Каору-доно, - с улыбкой согласился он и приглашающе откинул одеяла.
Каору замерла. Стоило Кеншину опуститься рядом, как румянец со щек потек у нее по всему телу - до самых кончиков пальцев.
Он повернулся на бок и погладил ее по щеке:
- Добрых снов, Каору-доно, - потом осторожно приобнял за талию, и Каору, подрагивая от удовольствия, притулилась поближе.
- Спокойной ночи, Кеншин...
Она сама не заметила, как уснула, убаюканная его мерным дыханием.