Я мельком видел его на наших общих клановых собраниях. И только. Маленький худенький угрюмый черноволосый он всегда сидел подле своего отца. Незаметный. Если бы не сила, о которой окружающие не могли ни на секунду забыть. И он тоже.
Так наверно существовали две звезды на небосклоне. Знающие о существовании друг друга, но объединенные лишь небом, каждый в свое созвездии.
----------------------------------------------------------------------
- Мацуда, хватит! Прекрати! – тонкий девичий крик.
- Этот ублюдок снова нарывается! Он чуть не сломал мне руку! – Утробное рычание.
- Вот именно! Не связывайся с ним! – Я пытаюсь удержать моего друга. Его бьет яростная дрожь. Очередная стычка, но её накал мне не нравится…
- Так ты будешь драться или опять спрячешься за спины своих друзей? – Спокойный, слишком спокойный голос. И такие нечеловечески холодные глаза.… У меня бегут мурашки от одного его вида. Как ребенок может быть таким? Чудовище…
- Ха! У самого-то их нет! – Яростный смешок. – У тебя никого нет, ублюдок! – Мацуда кривит губы в ухмылке. Он успокаивается, вернулся в прежнее русло взаимных оскорблений. И я ошибаюсь. Расслабляюсь. И не вижу, как вспыхивают темные, прежде холодные глаза…
----------------------------------------------------------------------
Гений. Совершенный, безупречный, великолепный… можно ещё долго перечислять его достоинства. Он превосходно владеет любым, слышите? любым оружием. Уровень его IQ просто зашкаливает. Шаринган необычайной силы. Его достижения не может переплюнуть даже взрослый, опытный ниндзя. Его сравнивают с самим легендарным Мадарой.
Такие речи взбесят каждого, правда, ведь? Особенно если их повторяют изо дня в день. Особенно тем, кто дни и ночи проводит в изнурительных тренировках и молитвах вроде: «Боги, смилуйтесь, пробудите во мне Шаринган! Предок Тэнгу, помоги своему потомку!». Вот нас и бесило. Кого-то меньше, скажем меня, а кто-то ненавидел этого малолетнего выскочку лютой ненавистью, как Мацуда, мой друг. Правда, за всеми его чертовыми достоинствами я так и никогда не услышал восклицания мол: "Он добрый малый! Весельчак и балагур!". Всеми теми эпитетами, которыми щедро вознаграждали нас.
Хотя… я слышал байки о его превращениях в летучую мышь и еде, состоящей исключительно из невинных младенцев, побежденных врагов и печени собственного брата. А в конце рассказчик добавлял драматичным шепотом: «Вот почему он такой сильный». Впрочем, я не верил в истинность этих ужасов, ибо с составителями их учился в одной академии. К сожалению, малышня верила охотно.
----------------------------------------------------------------------
- Извинись. – Сдавленный голос. Тишина.
Темноволосый мужчина сжимает плечо своего сына. За его спиной стоит миловидная женщина. Её лицо закрыто платком. А напротив них лежит Мацуда. Его мать сидит на его больничной койке. Рядом хмурится стоящий отец.
- Извинись. – Рука на плечике мальчика сжимается чуть крепче. Упрямое, дерзкое молчание.
Воздух потрескивает от напряжения. В голове мелькают глупые сбивчивые мысли вроде: «Только сегодня! И только сейчас! Невиданное зрелище! Администрация посоветовалась и для экономии времени решила проводить представление сразу на кладбище…».
- Извинись, Итачи. Это мои последние слова. – Угроза. Черт подери, если бы мне так сказали, если бы захотели, я бы стриптиз для Сенджу станцевал! Не то, что извинился.
Чуть слышный вздох рядом со мной. Я ещё крепче стискиваю ладонь Хитимо. Если бы мы не навестили Мацуду, то не стали бы участниками этой сцены. Впрочем, я не уверен, что нас оставили бы в покое.
Напряжение доходит до своего апогея. Я вижу, как бледны взрослые, как катится капелька пота по белой коже Хитимо и расширены глаза Мацуды. Сейчас будет взрыв….
- Итачи…- еле слышно говорит Микото. В её темных глазах усталость, обреченность и страх.
И я вижу, как тонкие губы дрогнули, выплевывая:
- Я прошу прощения, Мацуда-сан. Умоляю, прости меня.
Худые коленки коснулись ледяного пола. Покорно опустившаяся голова.
- Я прошу прощения, Хитимо-сан. Прошу прощения, Шисуи-сан. – покорный поклон достается и мне с Хитимо.
Я вздрагиваю как от удара. Крик завяз у меня в горле холодным комком вины. «Что делается?! Почему именно так?! Мы сами разобрались бы! Не надо!!!».
Я поднимаю голову и смотрю на Мацуду. Белые бескровные губы изгибаются в улыбке. Нет, в жадной довольной ухмылке.
- Я прощаю тебя, Итачи. – Хрипит мой… друг? И я считал его другом?!
- Я тоже прощаю тебя – ломкий голосок Хитимо. – Шисуи, отпусти мою руку.
Хитимо… Я знаю, что ты всегда за Мацуду, но хотя бы сегодня.…Расцепляю застывшие скрюченные пальцы. И с ужасом осознаю, что теперь все ждут моей реплики. Я делаю глубокий вдох.
- Тебе не надо извинятся, Итачи. – пытаюсь улыбнуться непослушными губами. Все хмурятся. Кроме Итачи. Его лица просто не видно. – Я все объясню, только…
- Шисуи! – обманчиво мягко обрывает меня Фугаку. – Шисуи. – В его голосе приказ,
Хорошо. Я сглотнул – проклятый комок! – и выдавил.
- Прощаю.
Все. Движение рядом со мной. Я, отворачиваюсь, не в силах видеть, как вокруг Мацуды кудахтают его родители и Хитимо. Мрачный Фугаку и бледная Микото уводят Итачи. Его худое личико непроницаемо.
----------------------------------------------------------------------
Его ненавидели и боялись все. Даже собственная мать. Окутанный невидимой паутиной отчуждения Итачи был одинок.
И что толкнуло, меня тогда? Наверно я просто плохо соображал. Невольный участник той безобразной сцены. Ссора с Мацудой, когда он выздоровел и, значит, с Хитимо подкосила меня. Конечно, Хитимо была слишком зависима от Мацуды, а Мацуда был иногда невыносимым индюком, но… Мы были неразлучны с детства. Но даже после потери многолетней дружбы я не бросился на Итачи с кулаками. Хоть и знал, что он больше не дает сдачи. Его одинокий легкий силуэт на берегу озера… Одинокий.…Наверно из-за этого.
Что за комета так ударила звезду, что она вырывается из многолетнего плена и плывет к другой звезде? Вина, толика любопытства и некое чувство…
Я ничего толком не делал. Только уселся рядом и произнес:
- Привет! – глупо, не спорю, но тогда у меня отказали мозги.
У него тоже наверно они отказали. Не могло обыкновенное, банальное «привет» сотворить чудо – разорвать ту паутину.
- Привет! – Неужели этот холодный голос дрогнул? Я едва не ущипнул себя. – Хорошая погода?
И я рассмеялся. Нелепица. Мы оба были растеряны, не в своей тарелке и не знали, что делать и говорить. Как там? Отрицательно заряженная частица отталкивается от такой же частицы.
День чудес. Наверно я тогда не оттолкнул, потому что… увидел, как дрогнули бледные губы. Остался ради маленького чуда – его неловкой, несмелой улыбки. «Он таки умеет улыбаться, несмотря на грязные инсинуации!»
С тех пор мы и вместе. Назвать это дружбой можно было лишь с большой натяжкой. С огромной натяжкой… и не только потому, что наши отношения были очень хрупки.…
----------------------------------------------------------------------
Сегодня дома у Итачи никого. Шисуи вваливается в его комнату.
- Мацуда и Хитимо собираются пожениться. – Шисуи выпаливает это и чувствует, как отозвались эти слова в груди тяжелой глухой тоской. Итачи отрывается от книги и смотрит, вглядывается в лицо Шисуи.
- И что с того? Они помолвлены с детства. Ты это знал.
Шисуи без сил рухнул рядом с ним. И закрыл глаза. Звон свадебных колоколов и белое платье невесты издевательски плясали у него в сознании.
- Тогда, черт возьми, в детстве все было иначе! А теперь…
Итачи с любопытством уставился на Шисуи.
- Почему это тебя так волнует? Вашей дружбе пришел конец, если я не ошибаюсь. – Скрытое беспокойство в темных глазах. Но Шисуи не видел этого, он был слишком занят отгонением видений.
- Ты прав. Я – Шисуи внезапно охрип. Давняя боль, – отказался от них. Разорвал наши узы… но… я ведь всегда любил её….
Холодные пальцы касаются его плеча. Скользят к ладони и крепко сжимают.
----------------------------------------------------------------------
Тогда, в тот день, когда я узнал о скорой свадьбе Мацуды и Хитимо я сломался. Это была последняя капля. Не то, что я надеялся…. просто…. мне было больно, черт подери! И ей.…
----------------------------------------------------------------------
Все эти ограничения, обычаи и правила как-надо-себя-вести-в-приличном-обществе.… Вся эта чертова жизнь шиноби из клана Учиха!
Сорвался. Тебе пришлось выдержать это. Пришлось послужить жилеткой, выслушать мои сбивчивые речи о грязи, несправедливости и глупости Учих и мира в целом.
Мой милый неуклюжий Итачи. Ты утешал меня в своей резковатой и неловкой манере. И пытался разобраться в чувствах.
Раньше мы никогда не разговаривали о любви. Я и думать не думал о тебе как о чьем-то ухажере. Ты был моим и только моим. Я так привык к этому, что сам того, не понимая, отсекал все твои попытки флирта. Впрочем, ты и не сопротивлялся.
Я и раньше чувствовал что-то особенное... по отношению к тебе. Нет, это была не любовь. Тогда ещё нет, я уверен. Но… твое бледное личико со старыми, усталыми морщинками; шелковистые, холодные волосы; угловатое тело, в котором трепетала сила; Темные непроницаемые глаза, за которыми искрится острый, беспощадный и жадный до новых знаний ум; легкий неуловимый аромат и страсть к сладостям, которую, каюсь, я поощрял.
Такой… сильный и хрупкий, проницательный и неуклюжий, отчаянно пытающийся понять людей, их чувства и прекрасно знающий, что такое смерть, страдания и боль. Ты внушал мне очарование. Темное нежное очарование. И вину за все, что ты прошел, мой маленький ангел. Мой обольстительный бес.
Да, я пошел против Правил. Неписанных законов этого мира. Но зачем прихватил и тебя? Знал. Я слишком хорошо знал тебя – ты не откажешься. И слишком плохо – ты согласился без колебаний, ещё более меня, упиваясь нашими отношениями. Вцепился в меня, жадно требуя любви. Ведь ты тоже хорошо знал меня. Моя слабость - это ты. Чертенок.
Наша связь все крепла. Я больше не пытался разорвать её. Бесполезно. Я уже не мог без твоей дикой, неотзывчивой и холодной натуры. Скрытой страсти, принадлежавшей только мне. Но…однажды ты снова отправился на свою очередную миссию АНБУ. Не скрываю, они мне не нравились. Не нравились все их темные делишки. Что ж мои предчувствия всегда сбываются. Клан бурлил, появились новые лидеры, и они затеяли мятеж. Я был нужен и подходил им по всем критериям. В итоге меня пригласили на их тайное собрание. Пригласили…
----------------------------------------------------------------------
Требовательный стук. Перед входом топчутся несколько молодых людей.
- Эй! Шисуи, открывай! Мы знаем, что ты там!
Распахивается дверь, на её пороге появляется заспанный черноволосый юноша.
- Чего вам надо? Мацуда, ну, че ты пристал? Иди со своими друзьями куда подальше. – Слабая попытка закрыть дверь.
- Времени твоего, Шисуи, времени и чуточки внимания, – попытка твердо пресечена. Миг – и на улице никого нет.
----------------------------------------------------------------------
Мне быстро и умело выкрутили руки и заставили пообещать придти. А в конце огорошил своим заявлением…. нет, не Мацуда, хотя он тоже попортил мне кровь своими едкими репликами. Когда все ушли один из его дружков, незаметный такой парень, повернулся и сказал:
- Ты, того, не увлекайся, Шисуи. Мне лично пох, чем ты занимаешься и че творишь, но учти, что у меня здоровый компромат на тебя накатан. На листов пять будет. Исключительно интересного содержания. Порнографического так сказать. – И усмехнулся. Нехорошей такой гадкой усмешкой.
Конечно, он потом пожалел, что открыл свой поганый рот. Я встревожился не на шутку, и поэтому был не осторожен, копаясь в его мозгах (да и практически не в чем было). Но это ему, извращенцу, урок. (Нечего забывать про мои способности!) К счастью, он ничего не рассказывал, берег как средство для шантажа и догадался про нас благодаря чистой случайности (и больному воображению).
----------------------------------------------------------------------
Я пришел на собрание. И мне там коротко и ясно доказали что ты опасен и можешь оказаться грязным шпионом Конохи, что власть должна быть у Учих и только Учих. Верность клану. Верность крови. Семья – это все. Никто не скрывал своих лиц – ведь везде свои. И там был твой отец…
Тебя подозревали и отрядили меня шпионить. За тобой. Меня. Черта с два! Я играл свою собственную игру. Балансировал на краю, выделывал сумасшедшие па с каменной миной. Лгал.
----------------------------------------------------------------------
Тишина… Темные воды блестят под тусклым солнцем. Рябь на озере. Холодный осенний ветер. Он сорвал с куста неподалеку ещё зеленый листок. Медленно кружась, листок, опустился на воду. Поплыли круги. Качаясь на волнах листик, уплыл за кусты, растущие около берегов. Шисуи проводил его взглядом.
Покой.… И сосущее мрачное предчувствие в груди Шисуи. Чье-то движение за спиной. Шисуи оборачивается, выдворяет тревогу из сердца и радостно машет.
Инстинкт, рефлексы первоклассного шиноби, его интуиция … Разум ещё ничего не понял, а тело увернулось от сюрикенов и, вытащив кунаи, ждет приказов медлительного сознания.
- Какого… - Шисуи настолько не верит в происходящее, что поднимает голову и смотрит прямо в кровавый провал Шарингана.
----------------------------------------------------------------------
Реальность приветствует его удушьем и болью в груди и руке. Легкие разрываются от недостатка воздуха. Перед глазами пляшут цветные круги. Холодно… Собачий холод… А над головой темное пятно, даже сквозь толщу воды видны Шаринганы.
Шисуи понимает все мгновенно. Словно вспышка озарила и поставила все на места. Но почему он в сознании? Неужели… непобедимый Итачи дал слабину? Если так, то его учителя разочаровались бы в нем мгновенно. Но нет. Это невозможно. Беспощадное оружие Конохи не знает жалости к врагам. Эх, как ты мог в нем так ошибиться, Шисуи…
Боль в руке привлекает внимание. Кунай.
Сконцентрироваться, забыть про все и…. Да! Он может пробить ментальной атакой сознание Итачи, дезориентировать его и с рывком вонзить кунай в сердце предателя!
---------------------------------------------------------------------- - Давай поплаваем!
- Нет. Скоро осень и вода просто ледяная.
Фырканье и тихий всплеск. И практически мгновенно - вскрик.
Шисуи тихо посмеивается и добродушно говорит:
- Ну что, убедился? Иди сюда, замерзнешь.
Итачи мигом оказывается у него в объятьях. Мелко дрожит и прижимается всем своим телом.
----------------------------------------------------------------------
Вода и впрямь ледяная.… Думаю,…черт…тебе не стоит намокать, Итачи, иначе… Ты простудишься…. И некому будет греть тебя и лечить…
Кунай выскальзывает из немеющих пальцев. В голове шумит. Холод высасывает все силы. Шисуи не борется, он вспоминает.
----------------------------------------------------------------------
В небе мерцают звезды. Веет нежный ветерок. За окном шумит сад, и стрекочут цикады. Покой.…
Только не для них. Их естества объединены. Одно целое. Их тела горят, скачут в сладкой утомительной скачке. Мысли вертятся и ускользают. Скрип кровати, сводящий с ума. Разгоряченное прерывистое дыхание, судорожные стоны и всхлипы. Миг. И вселенная рассыпается вихрем неописуемых красок. Постель, напоенная запахом любви.
Нежный ночной шепот. Они – вместе.
----------------------------------------------------------------------
Прощай…. Шисуи больше не может. Он раскрывает рот и глотает, вдыхает воду.
Прощай…. Это слово отдается во всем истерзанном теле болью…. Почему все так… Глупо плакать в воде.…*
----------------------------------------------------------------------
«Не оставлять следов, не оставлять следов, не оставлять следов…». Бьется в тяжелой, пустой голове. Холодные влажные пальцы судорожно подергиваются. А в душе липкий, животный ужас. Что я наделал?!
Темные волосы медленно колыхаются в воде; сияющие глаза и нежная улыбка; хриплый стон с припухших губ; тонкий печальный возглас: «Какого?!»; теплые руки; мертвенно бледное лицо. И черные зияющие дыры в глазницах. В моей голове глаза мертвеца!
Желудок сжимается. Итачи падает на колени. Его тошнит. Во рту мерзкий привкус блевоты. Итачи переворачивается на спину и смотрит пустыми (чужими!) глазами на серое небо. Ему хочется кричать, выть от боли, потери и ненависти. Он хочет рыдать, сжавшись в комочек, встать и биться об деревья до потери сознания. Не может. Слишком больно…
Дрожащие пальцы скребут землю. Небо над его головой полоумно ухмыляется знакомой ненавистной ухмылкой и корчит гримасы. Деревья выкидывают безумные коленца ** и шепчут писклявыми голосами угрозы. Кажется, что он рассыпался на сотни маленьких Итач, которые в панике разбегаются, вопя от ужаса. В голове корчатся в муке мысли.
Судорожный вздох. Выдох. Вдох. Выдох. Ещё. И ещё. Итачи не может сосредоточиться. Он просто дышит. Вздох-выдох, вздох-выдох…
Мало помалу небо перестает дебильно улыбаться, деревья замолчали и прекращают кривляться, а маленькие Итачи собираются в единое целое.
Итачи, пошатываясь, с трудом поднялся. Его трясло. Очередной спазм желудка заставил его ухватится за дерево. Прикрыв глаза, он прижался к шероховатой коре, пахнущей теплом и цветами. С неохотой оторвался и привел себя в порядок. Исчез.
В голове было ясно, в душе - застывшее холодное безразличие.
Итачи с остервенением смывал с себя всю грязь и пот. Он решил и не отступит. Итачи наскоро вытерся, оделся, проверил на месте ли все необходимые вещи. Все. Назад пути нет.
Это конец. Дар богов ставший проклятьем.
Р.С.: Но казалось ему или нет, что один из маленьких Итач не вернулся, а предпочел утопиться в озере рядом с Шисуи?
----------------------------------------------------------------------
* «Глупо плакать в воде» - это мой реверанс Лукьяненко. Я извиняюсь за хищение смысла. В оригинале было: «Глупо плакать с мокрым лицом».
** «Выкидывают коленца» - реверанс Каттнеру. Простите за кражу этого предложения. В оригинале: «Выкидывают безумные коленца».
З.Ы: Да и слово «реверанс» взято у Сапковского.