Летняя ночка. Редкие облачка. Новолуние...
Едва народившийся серпик робко бросал на землю серебристые лучи, и царить в мире непроглядной тьме, если б не мириады звезд, обсыпавших небосвод. Благодаря им вся деревня Каэдэ была буквально напоена мистическим сиянием, превращавшимся в туман на узких улочках. Тишина и покой окутали землю. Легкие тени дрожали на траве, повторяя каждое движение листвы, трепетали под порывами теплого, наполненного цветочным ароматом ветерка...
Почти все обитатели деревни мирно почивали. Спали Рин, Джакен, Кохаку и Шиппо... спали и не подозревали, какое нерядовое действо разворачивается в хижине Каэдэ. Всего в нескольких шагах от них.
Инуяша отплевался от попавшей ему в рот пряди собственных черных волос и продолжил протаптывать дорожку вдоль дома. Он пытался сдержаться, пытался успокоиться, но волнение выходило из-под контроля. Его бы в два счета утешило присутствие рядом любимой, но она-то как раз никак не могла выйти из хижины, по уши занятая важнейшим делом...
К этому событию Кагоме готовилась ажно семь месяцев, неустанно таская из колодца массу отсутствующих в средневековье, но совершенно необходимых для грядущего мероприятия вещей – марлю, полотенца, антибактериальное мыло в брусочках и в жидком виде, таблетки, микстуры... и еще какие-то инструменты, один вид которых напугал Инуяшу больше, чем оружие самых страшных демонов... Он поежился. Будем надеяться, что опробовать их на Санго не придется.
Она ведь вот-вот должна была родить.
Полудемон тряхнул головой. Чего только в жизни не случается... Он до сих пор понять не мог, что потрясало его больше – то, что Сещемару станет отцом, или то, что сам он станет дядей. И то и другое казалось совершенно нереальным.
Крики и стоны, раздавшиеся из-за бамбуковой циновки, заставили его остановиться и навострить уши. Даже верхняя губа непроизвольно дернулась, обнажая резцы. В мир вырвалось крепкое ругательство.
«Вот черт... похоже, дело близится к финалу...»
На нервной почве он метнулся к высоченному дереву неподалеку, изо всех сил подпрыгнул, метя в толстую ветку, и снова выругался, соскользнув по стволу и тщетно пытаясь зацепиться ногтями за жесткую древесную кору.
Сила тяготения победила. Инуяша плюхнулся на задницу.
- Дурацкое... никчемное... человеческое тело...
Стоны стали громче, и он оглянулся; подкатившая к горлу тошнота отступила, сменившись живейшим интересом, едва из хижины раздался возмущенный вопль, а вслед за ним истошный крик «Вон отсюда!».
Из дверного проема, шатаясь и спотыкаясь, вывалилась высокая фигура. У Инуяши сложилось ощущение, что на пороге ей пинком придали ускорение.
«Сещемару?» - оторопел он.
Повелитель Демонов остановился в нескольких шагах от двери, по-прежнему машинально вжимая голову в плечи. Он потоптался вправо-влево, потом поднял взгляд, углядел Инуяшу и шарахнулся в темноту.
«Что за?..»
Убедившись, что ему выпал редкий шанс полюбоваться на братца в состоянии отличном от состояния каменной статуи, Инуяша бросился следом.
Далеко идти не пришлось. Сещемару точно оценил расстояние - замер на том самом шаге, когда звуки из хижины еще доносились, но одновременно можно было с чистой совестью заявить, что он, как велено, «вышел вон». Когда Инуяша наткнулся на брата, тот успел скрестить руки на груди, опустить голову и закрыть глаза.
Но невозмутимая физиономия и показное безразличие Инуяшу не обманули. Волнение исходило от практически-уже-отца одним девятым валом за другим - даже растрепанная грива вздымалась, и не нужно было родиться демоном или мико, чтобы эту энергию ощутить. А еще стоило посмотреть на руки Сещемару, крепко сжатые в кулаки, которые он тщетно пытался спрятать в рукавах...
Инуяша решил постоять рядом и своим молчаливым присутствием поддержать родственника, но на третьей секунде тишины сломался:
- Ты ведь... кажется, хотел присутствовать во время родов? Нет? Не выдержал? – на первом же слове Инуяша приготовился получить по башке или, на худой конец, напороться на злобный взгляд, но реакция Сещемару его огорошила.
После недолгой паузы Повелитель Демонов слегка приподнял веки и на миллиметр свел брови к переносице.
- Она... не хочет, чтобы я находился рядом.
Инуяша чуть язык не проглотил, когда услышал тон, которым эти слова были произнесены - ни капли самоуверенности, ни капли гонора. Словно... словно... Сещемару хотел поделиться своими переживаниями?
Инуяша взял себя в руки, сглотнул комок в горле и поклялся придержать сарказм до другого раза.
- Да ты что?..
- Она заявила, что своим присутствием я причиняю ей боль. Что она не хочет видеть мою... – брови сдвинулись явственнее, - уродливую рожу, - Сещемару вскинул на Инуяшу растерянный взгляд. – Она никогда мне такого не говорила.
За глубоким кивком Инуяша успел сглотнуть едва не сорвавшийся с губ гогот. Сам-то он сколько раз в глаза называл старшего братца уродом, но вот стоило Санго заявить такое один раз – всего один! - и этот придурок изошелся страданиями, будто потерявшийся щенок, которому наподдал прохожий.
Ну, мы это припомним на будущее.
Инуяша тяжело вздохнул и подготовился к обстоятельной речи.
- Фех. Пойми... она ж рожает, - начал он, упиваясь моментом своего триумфа. – У всех женщин с головой не в порядке, когда они это делают. Кроме того, ты вспомни, в какой позе ее там разложили. И теперь представь, что Санго должна чувствовать, видя, как ты на все это любуешься, - поток объяснений иссяк, когда Инуяша всей кожей ощутил ледяной взгляд Сещемару.
- А что она должна чувствовать? Я ее муж.
Он что, всерьез? Или издевается? Инуяше оставалось уйти в глухую оборону, а обороняться он умел только заурядным хамством.
- Фех! А я че, знаю? Но если бы меня там так растелешили, и я бы ждал, что через пару минут из меня кишки наружу полезут, потечет какая-то гадость, а потом вывалится черте-что размером с арбуз, я бы... ну...
Инуяша скривился. В процессе объяснения он настолько живо представил себе, как будут развиваться события, что к горлу опять подступил комок. Пришлось прикрыть рот ладонью для надежности, но он успел заметить, что Сещемару нахмурился, очевидно, признавая, что и сам ни за что бы не захотел оказаться в красочно расписанной Инуяшей роли.
– В общем, ни за какие коврижки я бы не согласился, чтобы кто-то в этот момент мной любовался.
Наступила тишина. Сильно затянувшаяся, по мнению Инуяши. Сумел он успокоить Сещемару или нет?
- Понимаешь, ты ей сейчас все равно ничем не поможешь, - добавил он. – И вообще, как только щенки появятся на свет, она разом забудет, как тебя ненавидела.
- Санго... ненавидела... меня?..
Инуяша похлопал глазами.
- Да тебя все ненавидят.
Ответ вырвался бессознательно. Полудемон попытался выдавить непринужденную ухмылку и, на всякий случай, попятился. Все, сейчас точно люлей не миновать. А в человеческой форме он даже не сможет...
- Ты сказал «щенки»... Значит, знаешь, что у нее двойняшки, - неожиданно заинтересовался Сещемару.
Полудемон растерялся. Что, даже пороть не будут? Он едва не протянул ладонь ко лбу братца, чтобы убедиться, что у того нет жара.
- Ну... конечно. Знаю. Думаешь, я не слышал, как бьются два сердца? Не глухой, поди, в отличие от... от... – он замолк. Открыл рот от изумления. И все понял. – Только не говори, что ты ее не предупредил!
Сещемару отвернулся.
Инуяша обалдел.
- Да ты сбрендил!
- Она и одного-то боялась рожать. Я решил ее не волновать.
- Офигел совсем?! Забыл, как она взбесилась, когда выяснилось, что ты скрывал от нее, что она беременна?
Сещемару свесил голову ниже плеч и заметно покраснел.
Инуяша не унимался.
- Да она тебе башку свернет! Она когда в бешенстве, страшнее Нараку!
- Я Нараку никогда не боялся.
- Может, и нет, но Нараку рядом с Санго - младенец. Ну, ты попал! Только я начал думать, что у тебя в башке не совсем пусто и что ты больше не будешь дурить, так...
От мощного удара кулаком в лицо Инуяша, кувыркаясь, пролетел десяток метров. Отплевавшись и отфыркавшись в землю, он тяжело приподнялся и отер кровь с губ. Нос сломан. Передних зубов как не бывало.
«Н-да. Вот Кагоме порадуется, если увидит... Хорошо еще, что инвалидность продлится лишь до рассвета…»
Он поднял голову. Повелитель Западных Земель по-прежнему стоял статуей, скрестив руки на груди, свесив голову и вперив взгляд в землю... Как будто вообще не двигался. Похоже, удар Инуяша получил не от полноты чувств, а по братской привычке. Полудемон фыркнул.
«А я-то думал, когда же он снова станет самим собой.»
Тишину ночи разорвал крик Санго, полный такой муки и надрыва, что оба вздрогнули и оглянулись на черноту дверного проема. Потом посмотрели друг на друга. Сещемару снова отвернулся к дому и нахмурился.
- Не штоит... – прошепелявил Инуяша, не совсем уверенный, что нужно снова вмешиваться. – Она тебя раз уже вышибла...
Поздно. Когда это Повелитель Демонов слушал чьи-то советы?
Сещемару сорвался с места и молнией метнулся в дом. Инуяша только покачал головой и сдул волосы с глаз.
- Вот придурок...

Кагоме взяла руководство в свои руки, пока Санго тужилась, и ее глаза открывались все шире... шире...
- Боже!.. Ой!..
Охотница шумно выдохнула и с облегчением упала на кровать.
- Мой малыш... – боль начала возвращаться. Будто ничего не закончилось.
Каэдэ улыбнулась, в голосе старой мико прозвучали непривычно нежные нотки.
- Добро пожаловать...
В хижине раздалось тихое попискивание, и сердце Санго почти остановилось.
- Ну? – вскрикнула она, пытаясь перевести дыхание. – Кто?
- Мальчик, - объявила Кагоме, на ее лице смешались восторг и потрясение. Санго торопливо протянула руки, и подруга торжественно передала ей возящегося, с припухшими веками, протестующего...
...покрытого белой шерстью, с четырьмя лапами...
- Как? – охотница охнула, не сразу поверив глазам. – Это... щенок?..
С лица Каэдэ не сходила улыбка.
- Да, милая. Похоже, в папашу пошел, - малыш возмущенно заверещал на холодном воздухе, не понимая, куда пропал теплый и уютный мамин живот. Мокрая шерсть больше напоминала пушок, а лицо... пока еще оставалось мордочкой, хотя на ней уже угадывалось вполне человеческое выражение. То ли по форме глаз, то ли по тому, как открывалась щенячья пасть, Санго уверенно определила, что проблем с человеческой речью у малыша не будет...
Все еще ошарашенная, охотница протянула руки, чтобы прижать к груди первенца. Сердце замерло в сладком предчувствии... когда новая схватка заставила ее охнуть и выгнуться. Она смяла в ладонях простынь и вскрикнула.
- Что такое? – перепугалась Каэдэ.
- Похоже... снова... Больно!
Кагоме торопливо передала малыша старой мико.
- Еще один, - объявила она, снова принимая на себя роль акушерки. – Второй. Второй выходит!
- Твою мать! – заорала Санго, когда новые схватки выгнули тело. – Я не знала, что их двое! – она набрала в легкие побольше воздуха и взревела: - Сещемару!!!
На пороге загрохотали тяжелые шаги, и сквозь прищур она увидела, как в комнату влетело олицетворение паники и смятения и метнулось к ее ложу.
- Санго! Я здесь!
Она бы, наверное, рассмеялась неприкрытому ужасу на его лице, если бы не была так сердита.
- Двойняшки! – застонала она. – Ты не сказал, что будут... двойняшки! – заскрежетав зубами, когда пришла новая схватка.
Сещемару буквально уменьшился в размерах от сознания собственной вины, и она милосердно продолжила, позволив ему публично не рассыпаться в извинениях.
- Ладно, прошло! – рыкнула она, когда боль отпустила. – Забудь! Я слышать не хочу... твои... дурацкие... оправдания... на этот раз!
Демон занервничал сильнее.
- Вот что, Сещемару, - вмешалась Каэдэ, протягивая сверток из стерильных пеленок вместе с громко негодующим содержимым, - ты сынишку лучше подержи.
Прежде чем Сещемару успел среагировать, ему в руки сунули вопящего малыша. Глаза новоявленного отца стали похожими на плошки. Он ахнул. Потом издал горлом неописуемый звук. Санго подумала, что никогда еще не видела на лице супруга столько эмоций.
- Это... это наш... наш... – запинаясь на каждом слове, прошептал демон.
Схватки усилились.
- О-о-ой!..
- Тужься, Санго! – заметалась Кагоме. – Тужься!
- Да я...
- Выходит! Выходит! Это... – последовал влажный всхлип. – Все! Я ее держу! Девочка!
- Правда?.. – прошептала Санго. – Девочка?
На этот раз все закончилось. Она буквально растеклась по кровати, наслаждаясь покоем. Вся боль, все переживания, весь гнев - все растворилось в туманном забытье, когда Кагоме не вложила ей в руки рыдающий, влажный, шевелящийся сверток.
Человечек...
Санго прижимала малышку к груди, и по щекам ее текли слезы. Все получилось. У нее теперь есть дети. Ее малыши. Самые прекрасные на свете. Дыхание перехватило от волнения. Она хрипло рассмеялась, вспоминая, как прожила непростые для нее девять месяцев, как мучилась последние несколько часов, и решила, что дело того стоило. Она ткнулась носом в малышку и потормошила ее.
- Приветик, солнышко!
Девочка захныкала в унисон с братом. Удивительно, как детский плач может ласкать ухо.
- Они... такие... маленькие... – прошептала Санго, шмыгая носом и пытаясь сдержать слезы.
- И ты когда-то была такой, - напомнила Каэдэ, помогая Кагоме освободить стол, чтобы запеленать девочку. – И ты, кстати, тоже, Сещемару.
Демон посмотрел на старую мико, словно она сказала что-то совершенно абсурдное. Санго рассмеялась, потом поперхнулась, заметив небольшой отросток на копчике дочери.
- Это же... Сещемару, посмотри... – она широко улыбнулась опешившему мужу. – У нее... хвостик.
Брови демона приподнялись, когда он осмотрел девочку, по лицу промелькнула тень улыбки. Последующее хмыканье было полно иронии. Сещемару опустился на колени, неловко уложил сына на одну руку, а второй, одним пальцем, потрогал голову дочери.
- И уши...
Санго рассмеялась и кивнула. Уши малышка унаследовала щенячьи, совсем как у ее дядюшки-полудемона.
Кагоме и Каэдэ принялись за уборку, оставив новоявленное семейство наедине. Санго смотрела, как ее муж взволнованно переводит взгляд с сына на дочь и обратно. Невероятная нежность, мягкий, открытый взгляд янтарных глаз, легкая, добрая улыбка... Он будто бы снова стал мальчишкой. Отбросил вечную маску. Наконец-то снял броню.
Наконец-то.
- Сещемару...
- Хм?...
- Я тебя люблю...
Он оторвал взгляд от малышей с выражением приятного удивления.
- Вот и хорошо. А то я уже начал думать, что ты забыла...

Наконец-то чистая...
Санго выбралась из кадушки с горячей водой и полотенцем просушила волосы. До чего же приятно смыть с себя пот и кровь. Все-таки роды - суровое испытание. Ну как, скажите, боги, столько женщин такое пережили? Она промокнула ноги, бедра, вытерла плечи и поморщилась.
Грудь припухла и болела. Кагоме заставила охотницу немедленно покормить малышей, бормоча что-то о жидком золоте. Она немного волновалась по поводу сына, но он потянулся к ее груди так же естественно, как и похожая на человека дочь. Кроме того, боль была вполне терпима. Что же до остального... прошел всего один день, а она уже исцелилась. Даже тянущего ощущения не осталось после того, как она родила двоих. Санго была полна энергией настолько, что сейчас легко могла бы пробежать до родной деревни и обратно.
Впервые ее переполняла искренняя - очень-очень искренняя – благодарность Камню Душ за то, что он сделал с ее телом. Теперь она мало чем уступала чистокровным демонам. В том числе и мужу, которому еще предстояло узнать правду...
Хотя первой его реакцией наверняка будет не радость по поводу ее новоявленных способностей.
Узнает – убьет...
Санго поморщилась, накидывая кимоно. Сколько раз она устраивала любимому разносы, требуя выкладывать любые секреты без промедления, и вот, теперь сама... Давно пора со стыда сгореть.
Экая я зараза. Так нечестно себя вести...
Хвала небесам, что перепады настроения закончились с беременностью.
Санго торопливо завязала пояс, спеша снова взять на руки детей. Она не видела малышей лишь несколько минут, но желание прижать их к груди росло с каждой секундой. Они были такими изумительными, их хотелось обнимать, целовать... Две крошечные драгоценности...
- Мои маленькие полудемоны, - прошептала она, с улыбкой вспомнив лицо Инуяши, и как оно просветлело, едва он увидел их в первый раз, и засияло, когда он заметил, как похожа на него девочка.
Инуяша сразу начал называть ее «я маленький», чем вызвал злобное рычание со стороны отца. Санго рассмеялась, вспомнив живую сцену, и напомнила себе, что детям пора было дать имена, пока не прилипло что-то вроде «Ямаленькой». Они сузили список до десятка вариантов, но проблема заключалась в том, что Сещемару настаивал на родовых ценностях, а ей нравились простые человеческие имена. Возможно, теперь, когда все тревоги остались позади, они смогут прийти к согласию.
Санго надела сандалии, вытащила из свертка прокладку и то смешное нижнее белье, которое принесла Кагоме. Жаль, но все усилия подруги оказались потрачены зря - оно так и не понадобилось.
- Я думал, тебе еще рано принимать ванну...
В его голосе прозвучало столько нежности, что она даже не вздрогнула от неожиданности. Санго обернулась и заулыбалась. Сещемару выглядел торжественнее, чем обычно, и было понятно, почему – его распирало от гордости.
- Со мной все хорошо, - заверила Санго. Теперь когда все волнения подзабылись, его внимание тронуло ее. – А дальше все будет так и вовсе замечательно. Как малыши? Что-то давно их не слышно...
- Уснули. Друг за другом.
- Красавцы, правда?
- Да.
- До сих пор поверить не могу, что это мы их создали.
Он подошел и когтем легонько провел по ее подбородку. Потом открыл рот, чтобы что-то сказать, но промолчал, подумал и вдруг поцеловал ее.
Поцелуй был долгий, мягкий. Сладкий. Теплое, сильное объятие последовавшее за ним, оказалось таким замечательным, что захотелось заплакать. Сколько же времени прошло с тех пор, как она вот так могла прижаться к нему всем телом? Ощутить его так близко... Как она скучала по этому чувству. Они оба скучали. Санго зарылась лицом в его гриву, а Сещемару склонил голову и положил голову ей в плечо. Обняв друг друга, они замерли на целую вечность. Он был ей уже не просто мужем. Он был отцом ее детей, и это удвоило ее любовь.
Опьяненная близостью, Санго не сразу заметила, как напряглись его плечи и не уловила момент, когда он начал заинтересованно принюхиваться. Она не обращала на это внимания, пока он не втянул в себя воздух глубоко, вдумчиво и сделал шаг назад, и только тогда поняла, что он кое-что заметил...
- Твой запах... – сказал он, растерянно хмурясь. – В нем... уже нет крови...
Санго поперхнулась, когда Сещемару крепко взял ее за плечи и начал обнюхивать, начиная с шеи, опускаясь к груди... Она попыталась его оттолкнуть.
– Я только что... – он наклонился еще ниже - к животу, - ... приняла ванну... ой!
Он вдруг опустился на колени и фактически засунул нос прямо туда...
- Сещемару! – взвизгнула она, пятясь.
Он проигнорировал крик и медленно поднялся на ноги, изучая ее из-под поднявшихся бровей с нарастающим недоумением.
- Не понимаю... - начал он. – Я ничего не чувствую. Никакой крови. Никаких ран... Только твой запах. Это... невозможно, - сказал он, уже совсем растерянно. – Прошел всего день. А ты ведь человек.
- Ну... – вот черт! А она-то все хотела выбрать удобное время, чтобы рассказать. Санго увлеченно уставилась на землю под ногами. Кажется, зря она тянула.
- В чем дело? – спросил Сещемару, уже настойчивей. Взволнованней. С нотками обвинения в голосе. – Я по твоему лицу вижу, что ты что-то скрываешь, Санго.
Пришла пора сдаваться, тут уже не выкрутишься. Вот только как бы подобрать слова поправильнее?
- Ну... Это все из-за Камня Душ.
- Из-за Камня?
- Похоже, он кое-что мне подарил...
- Кое-что?
Она съежилась, всем видом изображая глубокое раскаяние.
- Мое тело до сих пор восстанавливается так же быстро, как в Камне.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить.
- Ты хочешь сказать... - обомлел он.
- ...дар исцеления, - она выхватила кинжал у него из-за пояса и до того, как он успел ее остановить, полоснула лезвием по ладони.
- Что ты делаешь?! - он выхватил оружие у нее из рук
- Смотри, - она продемонстрировала раскрытую ладонь. Всего через несколько секунд рана начала затягиваться. Исцеляться. И исчезла прямо на глазах. Сещемару схватил жену за руку, осмотрел, а потом уставился ей в лицо. Мрачно.
- И ты молчала…
Смешно. Только вчера то же самое она говорила ему.
«Ну, ладно, Санго. Будем надеяться, он теперь тебя не бросит».
Она робко встретила его укоризненный взгляд.
- Ты так боялся позволить себе полюбить человека, Сещемару. Помнишь? Ты поэтому и хотел заполучить Камень Душ - думал превратить Рин в демона, чтобы она не умерла...
- Поверить не могу, что ты мне не рассказала! – голос у Сещемару сорвался, и он повернулся к ней спиной. Если отвернулся, значит не хочет, чтобы она видела его лицо - не хочет, чтобы она поняла, что он чувствует. Она привыкла считать это плохим знаком. Санго продолжила бессвязно оправдываться, думая, сколько времени теперь у нее уйдет на то, чтобы вылезти из собственноручно выкопанной ямы.
- Я не сразу поняла, что происходит. А потом, ты так закрывался от меня, прятал свои чувства... Вот я и подумала, что если ты позволишь себе полюбить меня... Понимаешь - просто как обычного человека - куча твоих старых комплексов тут же растворится... И то, что появилось между нами, станет еще чище...
Его баритон дрожал от эмоций, и, в конце концов, сорвался.
- Целый год я не мог понять, почему не чувствую на тебе запаха тления, как на других людях... Целый год, Санго! И все это время ты знала ответ!
Санго смотрела на разделяющее их расстояние и размышляла, стоит ли рискнуть и сделать шаг.
- Сещемару... Пожалуйста... пойм...
У нее вышибло весь воздух из легких, когда он бросился к ней, подхватил и приподнял над землей, крепко прижимая к себе. Уткнувшись лицом ему в плечо, пока он все сильнее и сильнее стискивал ее, Санго с ужасом пыталась понять, что за странное наказание он для нее придумал, пока не оправилась от шока и не сообразила, что Сещемару не злится - он счастлив. Взволнован до черта, но счастлив.
Неровное дыхание грело ей ключицу, руки мяли ее кимоно...
- То есть ты... может быть... ты теперь...
- Вполне возможно, что я проживу не меньше тебя, и состаримся мы вместе...- закончила она, сглотнув комок в горле. – Да.
Она обхватила его во весь размах рук и позволила себе расслабиться, обвиснуть, пока он держал ее у груди. Он так и не показал ей свое лицо. Она знала, что не покажет. Пока не справится с собой. Но его чувства отзывались в ее сердце. Она ощущала его радость. Его надежду. Его любовь.
И этого было достаточно.