– …А теперь, пожалуйста, возьмите «до»… Ох, сегодня у вас такое жесткое звучание… Прошу вас, расслабьтесь.
Инструмент в очередной раз взвизгнул, будто моля, чтобы струн больше не касался смычок. Вот, собственно говоря, и все.
Себастьян устало вздохнул, подошел к хозяину со спины и положил ладони на плечи:
– Быть может, вам поможет легкий массаж?
Не дожидаясь ответа, искусные пальцы в идеально белых перчатках забегали по шее мальчика. Ему стало щекотно, но вырываться почему-то не хотелось – наоборот, его тело дрожало, будто бы в мучительном ожидании продолжения. Сиэль прекрасно понимал всю интимность момента: в какой-то момент в нем даже откликнулся здравый смысл, напоминающий о том, что кто-то из прислуги может войти. Но через мгновение наивное, еще детское желание взяло вверх. Ленточка воротника была развязана, и руки наконец-то достигли первой пуговички…
– Господин?.. Господин, вы в порядке?
Сиэль мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Такие внезапные и неприличные мысли стали посещать его все чаще. В прошлый раз он еле-еле отделался от них, когда слуга помогал ему отойти ко сну, теперь вот – на уроке музыки. Сладкий голос демона то ли гипнотизировал, то ли просто сводил с ума.
Отложив скрипку, маленький граф направился к выходу. Сейчас ему было просто необходимо сменить деятельность.
– Но господин, мы еще не закончили…
При этих словах мальчик остановился. Повернул голову и, придав себе как можно более устрашающий, как он думал, вид, произнес:
– Принеси чай мне в кабинет… - И, чуть помедлив, добавил ненавистное «это приказ».
Себастьян чуть заметно улыбнулся, но ответил, как и подобает идеальному дворецкому:
– Да, мой господин.
***
Сиэль сидел, уткнувшись лбом в стол. Холодное дерево мало-помалу помогало избавиться от нахлынувшего неожиданной волной жара.
Наследник Фантомхайв никак не мог забыть этого взгляда: такого глубоко проникающего в душу, будто бы все понимающего. Неужели демоны и мысли читать умеют?! Его лицо залила краска.
Он не мог понять, когда все началось, настолько медленно и постепенно нарастало это чувство. Вполне возможно, что первый толчок произошел именно в тот момент, когда Себастьян спас хозяина от лап Азуро Венера, того самого, что торговал наркотиками. Тогда Сиэль очнулся у слуги на руках, и, увидев заставившее его вздрогнуть поместье в лучах закатного солнца, до ужаса походивших на пожар, поймал себя на мысли, что ему хочется покрепче прижаться к дворецкому... Впрочем, какая разница, при каких обстоятельствах он начал по-другому смотреть на Себастьяна? Все равно, никогда Сиэль не позволит себе выйти за рамки, пусть даже совсем немного, никогда не станет афишировать свою маленькую слабость, никогда не опозорит род Фантомхайвов. Да и слуга – первым делом слуга. Едва ли демон, даже если он все прекрасно понимает, ответит своему хозяину. Нет, граф был уверен: это исчадие Ада видит все, однако будет до конца выжидать, вынуждая своего господина наконец пойти на поводу у своих желаний, пусть даже через жесткие, собственнические приказы. Те самые, что мальчик так ненавидел. Те самые, что были у него на слуху каждый день.
В последнее время граф все чаще замечал, что дикое желание обнять этого идеального человека, под личиной которого скрывается неприличный, коварный, грязный облик демона, прикасаться к нему, вдыхать запах его волос, возникает все чаще. Если в реальности он еще был хозяином своих мыслей, то в снах ситуация в корне менялась. Вот Михаэлис нежно покрывает поцелуями его плечо, переходя все ниже, к ключице, к груди… А вот уже сам он лежит на кровати, послушно глядя на хозяина…
«Черт подери, Фантомхайв, что с тобой?! Возьми себя в руки! Не будь таким… таким… Таким слабым!»
А воображение уже рисует новые картины: теперь ухо начинает гореть от легких, но требовательных укусов. Кожу обжигает нежный шепот: «Мой Господин…»
– ДА ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ?!
Сиэль подскочил со своего кресла… и нос к носу столкнулся с Себастьяном. Время застыло. Сейчас эти нежные губы были так близко. Сейчас прерывистое дыхание ласкало кожу. Сейчас два взгляда встретились. Два взгляда, наполненных любовью.
Но сладостное мгновение сразу же растаяло, оставив после себя лишь прекрасный аромат, который впоследствии оказался запахом индийского чая и вишневого пирога. Да, реальность жестока, и фантазии останутся лишь фантазиями. Так думал сейчас каждый из них.
– Ваш чай, господин… Позволите идти?
Пару секунд мальчик так и смотрел перед собой, ошарашено моргая. Затем невозмутимо опустился обратно в кресло.
– Да… Конечно.
Как же Сиэлю не хотелось его отпускать. И как же Себастьяну не хотелось уходить.
***
Поздний вечер. Птицы уже давно замолкли, солнце село, набежали тучи. Холодные, тяжелые, вызывающие у графа лишь неприязнь, тучи. Ему очень не хотелось этого признавать, но он действительно боялся грозы. И от мысли, что засыпать, возможно, придется под звук стучащих в окно капель дождя и ослепляющие вспышки молний становилось не по себе.
Себастьян тем временем застегивает его ночную рубашку. В очередной раз устало проведя по лицу ладонью, мальчик заставил свои мысли перейти в другое русло. Да, надо будет подписать контракт на поставку продукции «Фантома» в Японию… А еще завтра приезжает Мадам, надо сказать Себастьяну, чтобы приготовил праздничный ужин, а то Барду этого доверить нельзя. Снова, снова изящные пальцы в белых перчатках идеального дворецкого будут наливать вино, снова эти губы будут говорить, какие пирожные их обладатель приготовил на этот раз, снова… Снова он в его мыслях. Как же это выматывает…
– Себастьян!..
Он ничего не ответил. И даже не поднял глаз. Он смотрел на манжеты хозяина, разглаживая какие-то невидимые складочки, и – невероятно! – боясь взглянуть правде в лицо.
– Пожалуйста…
Нет. Никто и никогда не увидит слабости Сиэля Фантомхайва. Никогда он не позволит себе влюбиться, вот так, потеряв голову. Но разум и сердце, пускай он и противился этому правилу, не могут сосуществовать без разногласий. Поэтому слова сами срываются с языка:
– Останься. Пока я не усну.
Он, взрослый мужчина, если выражаться несовершенным людским языком, даже вдруг испытал смутное желание поддаться порыву – и будь что будет. Однако он этого не сделал. Даже сейчас, когда что-то странное, незнакомое, причиняющее боль, большую, чем от огня, прожигало в его груди дыру, даже сейчас, когда по прокушенной от отчаянья губе и подбородку текла струйка алой, с приятным металлическим привкусом, крови, он держал в себя в руках.
– Конечно, мой господин.
И лишь когда Сиэль уснул, глубокой ночью, сопровождаемой приятной мелодией дождя, он отвел взгляд от окна и посмотрел на хозяина. Сейчас он был похож на очаровательного котенка, очарование которого заключалось в постоянной необходимости защиты. И первый раз за всю свою долгую жизнь Себастьян позволил действовать своей руке так, как ей заблагоросудится, потрепав мальчика по волосам. Такое простое движение. Но как же от него становится легче.
«Мы, демоны, не знаем любви. Мы живем по контракту, подчиняясь лишь приказам хозяина, у которого впоследствии забираем жизнь. И потому искренне влюбиться в человека для нас означает приговор. Но долгое общение с людьми приносит свои горькие плоды, и многим из нас чувства и человеческие желания перестают быть чужды. Нас может тронуть красота, некоторых – коварство или даже, в какой-то степени милая беззащитность. Поэтому, господин, у меня к вам единственная просьба: пожалуйста… Не будьте таким слабым…»