Давно стемнело, и луна завладела небом, черным, словно бархат. Он окутал всю деревню, обняв дома и деревья своим теплом, тихим шепотом шелестящей молодой листвы, сладкими трелями ночных птиц и терпким запахом цветов. Ночь наполнена каким-то таинственным очарованием, покоем, царившим в сердцах местных жителей, оказавшихся, наконец, в кругу семьи, после долгого рабочего дня. Академия шиноби, где юные граждане Конохи постигали основы мастерства ниндзя, наполненная десятками детских голосов, шалостей, совершающихся здесь каждый день, сейчас пустовала. Утром здесь будет снова полно учеников, и учителя будут рассказывать новую тему. Все кабинеты закрыты на ночь, свет погашен, и последний служащий ушел домой… хотя, в одном окне на первом этаже до сих пор горит лампа: какой-то трудяга задержался допоздна, зарывшись в бумажки.
Ирука обреченно вздохнул, отвернувшись от окна, где давно стемнело. Пора бы уже идти домой, но насупив брови, он снова принялся за проверку тетрадей, обводя красными чернилами ошибки, и безжалостно вынося вердикт в виде 30 баллов за тест.
- Меньше будет спать на занятиях.
Ручка упала на стол, необычайно громко стукнув в тишине, которая стояла во всей академии. Ирука устало тер виски, думая, что это самый отвратительный день в его жизни. Казалось, сегодня будет особенный день, но так ничего и не произошло. Он сидел здесь с самого вечера, ожидая, что вот сейчас откроется окно, как всегда бесшумно, и он, погруженный в работу, совершенно не заметит тихих шагов, не увидит, как кто-то встанет за спиной, а потом мягким шепотом над самым ухом пропоет:
- Йоо, Ирука-сенсеей!
Какаши улыбнулся под своей маской, видя, как вздрогнул в испуге молодой учитель, как покраснели его уши, а затем и все лицо, которое он повернул, чтобы увидеть того, кто произнес эти слова. Как же ему нравилось вгонять в краску этого чопорного человека. Ему всего 26, но ведет себя этот мужчина, как семидесятилетний закостенелый старик, крича направо и налево о приличиях и неподобающем поведении.
- Я просил никогда не подходить ко мне со спины, Какаши-сенсей. – Холодный тон, с которым были сказаны эти слова, а также насупленные брови и недобрый взгляд, заставили Какаши перестать улыбаться и задуматься над тем, что случилось. Обычно такие его шутки встречались бурным возмущением, но никогда в нем не было столько злости или недовольства.
- Что случилось?
- Ничего.
Такой ответ совсем не удовлетворил Какаши, заметившего, как Ирука снова вернулся к своим тетрадям, будто показывая, что у него еще куча работы, и присутствие постороннего здесь нежелательно.
- Хм… Замечательный сегодня был денек…
- Чем же интересно?.. – Пробурчал себе под нос Ирука, притворяясь, что занят работой.
- Ну… Сегодня я закончил задание, которое поручала Пятая, а потом мы с Ямато неплохо посидели в баре… и..
- Так сидел бы там и дальше, что сюда приперся?
Какаши сощурился, услышав это злобное шипение. Никогда он еще не видел Ируку в таком состоянии. И на что он только обиделся?
- Что случилось?
- Я уже ответил, что ничего.
- Нет уж, ты расскажешь мне, что с тобой произошло. - Он обрушил руки на стол, почти навалившись на Ируку своим телом, и шепча ему в самое ухо, так, что шиноби весь покраснел и замер, словно пытался превратиться в статую. – И чем я заслужил такое отношение?
- Отстань!
- Нет уж. Я хочу знать.
- Отвали! – взбешенный Ирука, резко вырвался из рук, которые уже обнимали его, и встал рядом с зеленой доской, вымытой учениками перед тем, как пойти домой. Он сжал кулаки, думая, как же его достал этот самодовольный джоннин, который приходит, когда ему вздумается, говорит все, что хочет и совершенно не думает о чувствах других людей, о его чувствах!
- Да что случилось?
- Я сказал: Ничего! И хватит доставать меня каждый день! Иди обратно в свой бар, к этому Ямато! – Не зная, куда деваться от этой, переполнявшей его ярости, Ирука схватил губку, которой вытирают мел с доски и метнул ее в мужчину напротив. – Убирайся!
Совершенно опешив от такого поведения, Какаши даже не подумал поймать летевшую в него губку, которая глухо ударилась о жилет, оставив на нем ровный прямоугольный след, и плюхнулась на пол.
- Ирука… я чего-то не понимаю, но… мне кажется, или действительно… ты ревнуешь? – Хитро сощурив глаза, Какаши наблюдал, как лицо шиноби то бледнело, то покрывалось густой краской смущения.
Он хотел опровергнуть эти слова, но никак не мог выговорить «нет». А ведь в действительности, он весь день торчал в этом кабинете, в надежде, что сейчас появится Какаши, что они вместе пойдут куда-нибудь, в бар или раменную, а потом… Что будет потом, даже думать не хотелось. Но теперь все эти глупые мечты превратились в прах. Он ждал до ночи, изводился и волновался, а Какаши в это время развлекался в компании своего кохая.
- Я… Я не…
Воспользовавшись смятением Ируки, Какаши вплотную приблизился к нему, хватая за запястья и не давая возможности оттолкнуть себя:
- Ты ревновал. Я же вижу. Твое лицо горит, и ты злишься. Прости, я не знал, что это так тебя заденет…
- Не знал?! Да я, как дурак, торчал в академии, а ты так и не пришел! – Он вдруг понял, что сболтнул лишнего, когда услышал короткий смешок, приглушенный толстой маской. – Хватит смеяться! Можешь и дальше веселиться с Ямато.
- Ирука-сенсей, я никогда не видел вас настолько эмоциональным… - Какаши опустил свою маску и коснулся уха шиноби, чувствуя, как тот нервно дернулся. Он слегка прикусил мочку, лизнул ушную раковину, наслаждаясь тем, как вздрагивает тело Ируки. Он знал, что тот сейчас закусывает губы, чтобы не выдать, как все это ему нравится, но даже это ему не помогает, когда Какаши вопьется в его шею своими губами, когда слегка покусывая, будет спускаться ниже.
- Пе… перестань… Я не.. не хочу…
- Врешь.
- Нет! Ты… сначала ты идешь пить с Ямато, а теперь решил вспомнить обо мне?.. Мне это не нужно! – Он пытался вырваться, воспользовавшись заминкой Какаши, но никак не получалось освободить запястья. Вдруг горячее дыхание снова опалило его ухо:
- Послушай, я прошу прощения, что не предупредил. Но сегодня… Мы с Ямато вместе были на этом задании, ты же знаешь. Оно оказалось труднее, чем я себе представлял. И мы просто решили отметить удачное завершение миссии. Потом меня заставили писать отчет, ты ведь помнишь, как я ненавижу все эти официальные штучки. Как только освободился, я побежал к тебе… Прости, что не удалось вырваться пораньше. Я скучал...
Он впился в губы Ируки, сминая все протесты, которые тот мог высказать, единственное, что хотел сейчас слышать Какаши – это сладкие стоны удовольствия. Он ласкал языком его рот, покусывал губы, пока, наконец, не услышал слабый вздох капитуляции. Тело Ируки расслабилось, и шиноби стал прижиматься к своему мучителю.
Какаши стянул с себя жилет, также стягивая одежду с любимого, который уже не сопротивлялся, лишь слегка морщась от ощущений, которые вызывали в нем прикосновения шиноби. Внезапно он оказался повернутым лицом к доске, в то время, как Какаши, продолжал стягивать с него одежду, сжимая крепкое тело, проводил руками по твердому торсу, по груди, задевая пальцами соски и заставляя Ируку тихо постанывать.
- Нет.. не здесь…
- Почему? Уже ночь, нас никто не увидит, - Какаши снова целовал мужчину, поглаживая его живот и спускаясь все ниже, к тесемкам на штанах. Всего какая-то секунда и брюки свободно спадают на пол, - ты только посмотри, я еще ничего не сделал, а ты уже твердый, как камень.
Ирука покраснел еще больше от таких слов, а в особенности, от того, что все сказанное Какаши было чистой правдой. Правда в том, что он никогда не мог устоять перед этим человеком, перед его словами или ласками. Никогда не думал, что сердце может биться так часто всего лишь от вкрадчивого шепота, от легкого поцелуя, а ведь они мужчины, шиноби – их учили всегда держать при себе эмоции и чувства. Однако держать все при себе, просто невозможно, когда Какаши рядом, когда вот так как сейчас, он своими руками сжимает его тело, как сейчас целует шею, как сейчас обхватывает ягодицы, как своими тонкими пальцами он ласкает его, растягивает, чтобы потом заполнить собой.
- Нет.. не.. н…не здесь… - Было мучительно стыдно. Это ведь класс, утром сюда придут заниматься дети, а они вытворяют такое.
- Поздно же в тебе проснулась совесть, Ирука-сенсей…
- Я.. не… - мысли спутались, и он уже не помнил, что хотел сказать секундой ранее, когда Какаши начал двигаться.
В тишине академии было слышно сбивчивое дыхание и тихие стоны, которые никак не удавалось скрыть, скрежет ногтей по поверхности доски.
- Ст.. стой.. я уже.. я сей… хах…час…
Последнее движение, и они замерли, тяжело дыша и вздрагивая. Пот стекал тонкими струйками по напряженной спине, по лицу, падая на пол солеными каплями, смешиваясь на деревянном настиле с свидетельством полученного удовольствия.

Раннее утро. Коноха, как и всегда, просыпается, чтобы начать новый день, в котором, как в улее, будут трудиться шиноби и простые граждане. Школьники стекаются со всех районов деревни, боясь опоздать и получить нагоняй от учителя. Академия снова, как и всегда открывает двери для нового поколения.
Прозвенел звонок, Ирука, по обыкновению зашел в класс прямо под этот звон, и замер в дверном проеме: его ученики столпились у доски, явно рассматривая что-то интересное, совершенно забыв об уроке.
- Что случилось? Почему все не на месте?
- Ирука-сенсей, - маленький мальчик с курчавыми светлыми волосами, поднял на учителя свои серые глаза, указывая пальцем на доску, - Ирука-сенсей, здесь был призрак!
Он повернул голову в указанном направлении и остолбенел, побледнев как мертвец: на доске отчетливо проглядывались мельные отпечатки в виде ладоней, и едва заметные царапины.
- С.. с чего вы взяли?..
- Так старшеклассники сказали. А еще… еще губка валялась на полу… и мел… а я помню, что вчера мы с Юи все убрали.
- Хе-хе… глупости какие… Просто кто-то пошалил, может, те же старшеклассники, а вы и верите… - Ирука постарался как можно быстрее утихомирить детей, уже сочиняющих истории о том, как призрак по ночам гуляет в стенах академии, пугая каждого, кто решится прийти сюда в темное время суток.
А строгий учитель в это время быстро стирал все напоминания о «призраке», решив, что больше никогда не разрешит Какаши взять над собой верх в стенах академии…