Инуяша выбрался из леса только тогда, когда последние разговоры сменились ровным сопением, а костер на поляне почти совсем погас, оставив переливающиеся багрянцем и золотом угли. Спали все, кроме монаха - несмотря на то, что глаза его были закрыты, дышал он не так ровно и глубоко, как остальные, да и сердце стучало иначе.
Стережет.
Инуяша почувствовал гордость сродни гордости военачальника, который видит, что даже в его отсутствие на позициях ни бдительность, ни боеготовность вверенной ему армии не снижаются.
Осторожно, чтобы ни одна веточка не хрустнула, он раздвинул кусты и вышел на полянку. Окинул ее взглядом, присматривая местечко для ночной вахты, и, чтобы ненароком никого не разбудить, в виде исключения не полез на дерево, а уселся неподалеку от Кагоме.
Пристроив на плечо меч, он еще раз покрутил головой туда-сюда, прислушиваясь к звукам ночного леса. Принюхался. Ничего. Правда, сегодня он имел возможность убедиться, что отсутствие поблизости посторонней ауры абсолютно ничего не значит, и сущий бардак может твориться даже тогда, когда на семь верст окрест нет никаких недружелюбно настроенных демонов.
Он повел плечами, избавляясь от неприятного ощущения, появившегося, стоило вспомнить о дневных событиях, и покраснел. Ну, положим, с монахом-то все понятно: это блудило никогда меры не знало, поэтому когда Мироку начал нести какой-то бред и распускать руки, никто не придал этому особого значения. Но вот Санго... Да черт с ней, охотницей - сам-то он, сам! Такое молол... ух...
Инуяша втянул голову в плечи, помотал ей из стороны в сторону, словно это помогло бы вытряхнуть из памяти ту чушь. Чушь вытряхиваться не хотела - наоборот, словно издеваясь, зазвучала еще громче и отчетливей.
...Что на меня нашло-то?.. Они ж меня теперь со свету сживут своими насмешками!
Хорошо еще, что Кагоме эта зараза миновала...
Инуяша перевел взгляд на спящую девушку. Темнота не мешала ему видеть ее во всех подробностях - до последней прядки волос, до последней складки одеяла, по которой полз светлячок, отражаясь в ее глазах.
...Ее глазах?
- Не спишь, Кагоме?
...Идиот, конечно, не спит, раз глаза открыты.
Кагоме улыбнулась, отчего Инуяша почувствовал себя неуютно... в каком-то на редкость хорошем смысле этого слова. Потом ее губы шевельнулись:
- Инуяша...
- А? - торопливо отозвался он. Голос у Кагоме был странный. Может, надо чего? Воды там или учебник какой...
- Инуяша... - мечтательным голосом повторила она и вдруг выдохнула: - Дорогой...
Последний раз Инуяша испытал такое ощущение, когда случайно взялся за стиральную машинку и за кран у Кагоме дома. Одновременно.
Он торопливо схватился за голову - но нет, как ни странно, волосы дыбом не встали. Но прострелило его точь-в-точь, как тогда.
Он сглотнул комок в горле и странно звучащим даже для самого себя голосом переспросил:
- Ч-что?..
- Дорогой... - выдохнула Кагоме и, откинув одеяло, протянула к нему руки. - Любимый мой... единственный...
Теперь волосы точно встали дыбом, и не только на голове.
И не только волосы.
Инуяшу пробил пот.
- Кагоме?.. - позвал он, зачем-то наклоняясь ниже. - Что с тобой?..
- Я люблю тебя... - ее руки сплелись у него на шее, она с неожиданной силой потянула Инуяшу вниз...
И опрокинула.
- Кагоме...
Инуяша мог вынести многое. Что с ним только ни делали - рвали на части, расстреливали из лука, рубили мечом, травили ядом - он не сдавался. Держался. Как кремень. Но лежать на Кагоме - мягкой и теплой...
...любимой...
...и слышать от нее эти слова...
...чувствовать ее руки...
...ее губы...
...Стоп!
Губы?!
Когда она успела?
Нет - когда он успел ответить на ее поцелуи?
От переполняющих его чувств Инуяша зарычал.
- Что такое?.. - сонно приподнял голову Шиппо и тут же шлепнулся обратно, прихлопнутый широкой ладонью монаха.
- Где-то гроза, - тихо, чтобы Инуяша не услыхал, прошипел Мироку. - Спи, Шиппо, спи.
Шиппо сонно забормотал, а Инуяша с подозрением покосился на "спящего приятеля".
...Так-так. Подсматриваем. Подслушиваем.
Блудливая морда.
Так я тебе и разрешил!
- Кагоме... - задыхаясь, прошептал он ей на ухо, и пришел ее черед вздрагивать от его горячего, влажного дыхания. - Пойдем... туда... - и неопределенно махнул рукой в сторону кустов.
- Но там же темно... - кокетливо проворковала она.
...Что мы там - читать, что ли, будем?..
Подхватив Кагоме на руки вместе со спальным мешком ("А вдруг пригодится", - подумал Инуяша и покраснел), он скакнул в лес.
С нынешней способностью обращать внимание на то, что находится вокруг, он бы не ушел дальше первого дерева. Но даже до него он не добрался: стоило почувствовать на шее ее губы, ноги сами подогнулись, и Инуяша бухнулся на колени там, где его застал поцелуй. Мысли носились в голове, как перепуганные куры: положить ее? Или сначала посадить к себе на колени, а потом лечь вместе с ней? А может, он все не так понял, и она вовсе не это имела в виду?
Ой.
Это.
Он почувствовал ее руку там, где она никак не могла находиться.
Что он там говорил про кремень?
- Кх... - в горле стоял ком, и Инуяше потребовалось несколько вдохов и выдохов, чтобы протолкнуть его внутрь и снова обрести способность говорить. - Кагоме...
Перепуганные куры выстроились в некую логическую цепочку.
Перво-наперво надо Кагоме посадить себе на колени.
С этой задачей Инуяша справился без труда - благо, она поняла его намек с полужеста: стоило только потянуть ее к себе, как она с нетипичной для обычно такой сдержанной и целомудренной Кагоме прытью уселась на него верхом, лицом к лицу.
Обладай сейчас Инуяша способностью связно мыслить, ему бы стало очень неловко. К несчастью, все его сознание было сосредоточено не на поисках ответа на вопрос, что случилось с Кагоме и не связано ли это каким-либо образом с эпидемией сумасшествия, косившей их ряды весь прошлый день. Нет - Инуяше все казалось совершенно логичным. Он любил ее. Она любила его. Ночь. Они вместе. И сейчас он трясущимися руками, отрывая пуговицы вместо того, чтобы их расстегнуть, пытался выколупать Кагоме из пижамы.
- Ты любишь меня?.. - прошептала она.
Членораздельные звуки он издавать уже не мог, поэтому утвердительно замычал в ответ. Кажется, Кагоме это устроило, потому что следующей ее фразой стало:
- Возьми меня, и я буду твоей... навсегда...
Из инуяшиных ушей повалил пар.
Он продемонстрировал мычанием всяческую готовность немедленно исполнить ее пожелание и начал торопливо стаскивать с себя хаори, потом сообразил, что прежде придется развязать штаны... но верхом на нем сидела Кагоме... Выход был найден: он подсунул руки ей под... под... под то место, чуть ниже которого ему приходилось ее держать, когда она путешествовала на нем верхом - то самое, где ноги встречались со спиной, - и зашарил там в поисках узла.
- Скажи, что ты тоже мой...
Инуяша замычал, но, кажется, сейчас ей хотелось услышать нечто большее. Поэтому, используя весь своей враз поскудневший словарный запас, он выдавил:
- Твой, Кагоме... Только твой... Я так люблю тебя... так давно... так сильно...
...Есть!..
Узел подался, и Инуяша в мгновение ока стащил с себя хаори и рубаху.
- Кагоме... - потянулся к ней всем телом, чтобы почувствовать ее тепло, ответить на ее любовь... Дать ей то, о чем так давно мечтал...
- Навсегда?
- Навсегда!.. - серьезно ответил он.
Она вздохнула...
Инуяша медленно закрыл глаза...
Его ладони легли ей на грудь...
- Тогда женись, как обещал, окаянный!..
- Ась?..
- Женись, говорю! Греховодник! Заморочил девушку речами сладкими и в кусты?..
Инуяша замер, боясь открыть глаза. Мозг сбоил: если минуту назад он работал на холостых оборотах, то сейчас его и вовсе переклинило.
Потом дошло: голос принадлежит не Кагоме.
Равно как не ей принадлежит второй голос, отвечающий первому:
- Кто обещал жениться?! Я обещал?! Не было этого!
- Ах не было! А вот тогда тебе! Получай, охальник!
- Ой! Шиога! Пощади!
- Это тебе за мое разбитое сердце!.. Окаянный!
- Ой-ей!
- А это за растоптанные девичьи мечты!..
- А это...
Тоненькие голосочки перекрыло покашливание Кагоме. У Инуяши похолодело под ложечкой, а по голой спине, вдоль позвоночника, потек горячий пот.
- Инуяша-а-а... - тихим, ОЧЕНЬ тихим голосом произнесла Кагоме, - что все это значит?!
- Это...
Инуяша робко открыл глаза и понял, что самое время кликнуть Мироку: может, хоть отходную молитву прочитает, чтобы упокоить с положенными ситуации почестями, потому что грядущая его судьба была ясна, как божий день. А что еще он мог ждать, если Кагоме сидела у него на коленях, и количество одежды на них обоих не оставляло вариантов для дальнейшего развития событий.
Не говоря уже о том, где находились его руки.
- Инуяша-а-а-а... - это прозвучало угрожающим ворчанием.
- Я сам. Сам. Сам-сам! - он торопливо стряхнул Кагоме и упал ничком. Предпоследнее, о чем он подумал, было ощущение упругого тепла ее э-э... груди в его ладони. И жара ее... э-э... над его... мнэ-мнэ...
А последнее: "Если выживу, убью Миогу".

Над лесом что-то полыхнуло, землю ощутимо тряхнуло, и Шиппо снова проснулся.
- Мироку... - испуганно пискнул он, но широкая ладонь монаха опрокинула его обратно на подстилку.
- Спи, Шиппо, спи. Говорю же - гроза где-то. Но до нас она не доберется, так что спи себе безмятежно.
Лисенок сонно почмокал губами, повернулся на другой бок и засопел.
Монах тоже повернулся на другой бок.
...Э-эх, Инуяша... Что ж он такого сделал?... Или... - Мироку осенила внезапная мысль: - Не сделал?.. Однако ж... О-о... Кагоме-сама... Кто бы мог подумать, что вы такая неуемная...
А молнии все сверкали.