Кога очнулся и тут же зашипел от боли. Ощущение было такое, словно его ошкурили и вытащили наружу все нервы - при каждом вздохе в грудь вонзался острый кол, раскалываясь на тысячи заноз.
Он приподнял голову, пытаясь взглянуть на рану, и едва не отключился снова, успев увидеть кровь, мясо и осколки ребер. Боль накатила сильнее.
Кога зажмурился, представляя, какой мощи был удар, если проломил стальной доспех и прошел дальше, кроша кости и разрывая легкие. Замельтешили обрывки воспоминаний – битва, гибель Инуяши, чудовищная сила, проснувшаяся вдруг в Кагоме. И, наконец, поражение Нараку. Благодаря предательству Кагуры.
«Кагура...»
Сознание прояснилось.
«Где я?»
Зрение еще не восстановилось, и мир пришлось познавать иными способами - почувствовать, что кожу обдувает прохладный ветерок, тело становится то тяжелее, то куда-то проваливается; потом оказалось, что пальцы сжимают что-то мягкое и пушистое. Следом пришло понимание, что правому боку значительно теплее, чем левому.
Всей сосредоточенности, правда, хватило на несколько секунд, потому что демоническая кровь, убедившись, что хозяин умирать не намерен, взялась за дело и принялась восстанавливать тело. Остатки гордости не позволили Коге заорать в голос, но стон он не сдержал, почувствовав, как меняются, излечиваясь, внутренние органы, как срастаются кости и затягиваются раны. Боль была адская. Ну почему у него всегда сначала оживает мозг, и лишь потом реанимируется тело?
- Неужели? Уже очнулся?
Он похолодел. Этот голос - обманчиво мягкий, певучий. Уверенный. Он оживлял воспоминания - из тех, что лучше бы забыть: ветер, напоенный запахом смерти, воздух, влажный от крови убитых волков-демонов. А следом - ненависть, и бешенство, и жажда мести, от которых он бы задохнулся, если бы мог дышать разорванными легкими.
- Ты… - выплюнул, а не произнес он и уставился на ту, ради смерти которой не пожалел бы и собственной жизни. Кагура, поджав под себя ноги, сидела рядом на своем летучем пере и с высокомерием богини, снизошедшей до мирской тщеты, изучала волка внимательными алыми глазами.
Какого черта она задумала?
- Стерва… - прошипел Кога и снова скривился от накатившей боли. – Куда меня тащишь?
Она брезгливо поджала губы - похоже, ей не глянулось его изуродованное лицо, а потом улыбнулась и перевела взгляд вперед, к невидимой демону цели. Ветерок играл короткой черной челкой.
- На твою гору…
Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда перед глазами Коги в один миг пронеслись страшные картины смертей единокровников.
Он собрал все силы, чтобы презрительно фыркнуть, и не пожалел стараний, чтобы четко произнести изувеченными губами:
- Даже не мечтай... Думаешь сделать из меня приманку, чтобы добить остатки племени?.. Не позволю…
Кагура снова повернулась к спутнику. Глаза раздраженно блеснули.
- Ты мне сейчас не нужен. И племя твое добивать сейчас недосуг, - сообщила она, не сводя с него взгляда. Следующая фраза прозвучала едва слышно, словно Повелительнице Ветра пришлось приложить усилие, чтобы ее произнести. – Я просто спасаю тебе жизнь.
Кога опешил - настолько, что даже несколько раз открыл рот, тщетно пытаясь найти достойный ответ. Похоже, Кагура осознала всю глубину его потрясения и без слов, потому что добавила:
- И мертвому хозяину можно бросить вызов, волчонок.
Он не сразу понял, о чем она. Но даже когда и понял, не поверил. Кагура была воплощением зла. За одним ее враньем скрывалось другое. Надумай докопаться до нутра, опять увидишь ложь и гнилье. Она снова притворялась, делая вид, что, спасая его, мстит Нараку. Задумала новую подлость. Кога в этом не сомневался.
Он напрягся, и боль тут же взорвалась с такой силой, что он не выдержал, застонал, попытался перекатиться на бок и прикрыть грудь ладонями. Кагура наклонилась к нему, чтобы поддержать, но он мгновенно оттолкнул ее руки.
- Не трожь!
Она выпрямилась и прищелкнула языком.
- Дурак. Еще свалишься…
- Я не дурак! Думаешь, поверю в твое вранье? – он прорвался сквозь боль, бросая фразы с обычной горячностью. – Хватит! Выкладывай, что задумала!
Ее гладкий лоб нахмурился, губы сжались - на миг ему показалось, что она сорвется и закричит, но Кагура сдержалась - вдохнула глубже обычного и медленно выдохнула, справляясь с раздражением. Заговорила она, как всегда, невозмутимо. Ровно.
- Ты очень милый спутник, пока без сознания, - заметила Повелительница Ветра, упирая веер в бедро. – Если не замолчишь, высажу тебя прямо сейчас. Одной заботой меньше.
Он вгляделся в ее лицо. Злится. А может, недоумевает. Но и только. Никакой враждебности, никакой пьянящей радости от выпавшего шанса его прикончить… И Кога почему-то поверил. Впервые с момента знакомства с Кагурой он не видел жажды убийства в алых омутах ее глаз.
- Ну, значит, ты совсем дура, - буркнул он, вливая в слова весь запас яда. – Если не прибьешь меня сейчас, учти - я тебя потом сам найду и прикончу. Я тебя не прощу.
Она лишь фыркнула в ответ – насмешливо и добродушно.
- Как же, напугал. Тебе со мной не справиться, волчонок.
Порыв ледяного ветра под облаками не смог охладить вскипевшую в жилах волка кровь. Кога захрипел от опалившей глотку ярости, сел, наплевав на боль, и, вытянув руку, за кимоно подтащил к себе изумленную Повелительницу ветра - так близко, что они едва не соприкоснулись носами.
- Я тебя прикончу, поняла, сучка? Спать не буду, жрать не буду, пока не увижу твою кровь на своих руках!
Она зашипела кошкой, схватила его запястье и выгнула, заставляя разжать пальцы. Сил на борьбу ему не хватило.
- Ладно… - вдруг бросила Кагура и, к изумлению волка, вонзила остро отточенные ногти в свою же ладонь. На коже выступила кровь, потекла струйками по руке, и волшебница мазнула ей ему по пальцам. – Ты этого хотел? Все? Доволен?
Его переполнило отвращение. Униженный, Кога отпрянул. Точнее, дернулся назад с присущим ему темпераментом и, разумеется, сорвался. Желудок взлетел в глотку, когда, набирая скорость, он устремился к земле, отсчитывая последние секунды жизни. Но земля врезалась в него неожиданно быстро.
Кога снова на миг отрубился от боли, когда открылись начавшие затягиваться раны и вновь треснули едва сросшиеся кости, но сразу пришел в себя, в очередной раз жалея о возвращении из спасительной темноты. Открыв глаза, он увидел под собой летучее перо, а рядом - Кагуру. Смотрела она на него с совсем иным выражением лица... рассмативала, изучала… словно…
Да нет. Она же не могла о нем беспокоиться…
Боль не давала говорить, и Коги хватило только на два самых важных слова, которые он не мог не произнести.
- Ненавижу… тебя…
Она вздохнула. В алых глазах мелькнула смешинка. Кагура уже открыла рот, чтобы ответить, когда издалека донесся волчий вой.
Волшебница отвернулась от демона, вгляделась и коротко кивнула.
- Не сказать, чтобы с доставкой на дом, но почти на порог, волчонок, - она хотела еще что-то добавить, но передумала и только качнула головой. Повинуясь ее жесту, перо взмыло в небо.
Прорываясь сквозь туман боли, которая охватила сражающееся за жизнь тело, Кога провожал ее взглядом и терзался странностью случившегося. Прислужница Нараку спасла ему жизнь. Более того - донесла его, израненного, до самого дома. Это не укладывалось в голове. И совсем не подогревало ненависть к ней.
Впервые с момента, когда он дал клятву мести, он засомневался, запаниковал и заставил себя вспомнить, как изуродованные тела сородичей грудами валялись на пороге замка Нараку. Тела братьев, которые ему доверяли, которых он должен был защитить. Их убили - жестоко, бессмысленно, а потом надругались над их памятью, заставив подняться в мерзком танце смерти.
И сделала это Кагура.
Этого хватило, чтобы, когда соплеменники его нашли, он снова был наполнен раскаленной добела ненавистью, как и в тот миг, когда впервые осознал жестокость и расчетливость Кагуры. Кога молчал, когда волки осторожно укладывали его на носилки. Он должен поправиться – как можно быстрее.
Перед Князем Волков стояла важная задача – убить Повелительницу Ветра.

Глава 2

Юг.
Раньше она никогда не забиралась так далеко на юг. Погоды стояли наитеплейшие, и природа выглядела совсем по-другому. Кагура как раз пересекла равнину, раскинувшуюся, куда ни кинь взгляд, внизу, попутно подивившись, где местные животные ищут укрытия во время нередких гроз. Впереди поднималась горная гряда с редкой зеленой порослью и гладкими каменными боками.
Здесь ее жизнь должна измениться. Иное место, иные люди - старый мир со старыми привычками остался далеко за спиной. Теперь она свободна, как ветер. И может жить, как желает, общаться с кем желает, ненавидеть, кого желает… Это ощущение пьянило сильнее вина. Оно переполняло тело и душу. Приводило в восторг…
Точнее, должно было приводить.
Но чего-то не хватало.
Чего?
Вопрос не давал Кагуре покоя. Возник он в тот самый момент, когда она оставила Князя Волков на подступах к его горе – полдня назад. Кагура прищурилась, разглядывая пролетающие внизу луга и привычно запоминая ориентиры.
Нараку получил по заслугам. Ее мастерство осталось при ней. Она даже покинула поле боя без единой царапины. Лучше, казалось бы, и не придумать. Так почему же ей так неспокойно? Почему всепоглощающая пустота, наполнявшая душу, вдруг начала причинять боль, беспрестанно напоминая о давно забытом… всяком.
Это «всякое» не давало ей покоя. Оно врезалось в память самыми «выдающимися» моментами ее недолгой жизни, то являясь в виде окровавленного Гошинки, шествующего безумным маршем по разрушенным человеческим деревням, то становясь тоскливыми бессмысленными глазами маленького Кохаку - марионетки в руках Нараку. А потом превращалось в бесконечный ужас на смуглом лице Коги, когда волк понял, что она сделала с его единокровниками…
Кагура шумно выдохнула, поморщившись от желания замотать головой, - может, хоть это поможет отогнать нахлынувшие воспоминания. Почему же ей до сих пор неловко думать о том, чего никак нельзя было избежать, что нельзя было изменить? Что за чертовщина? А ведь когда-то, впервые пробуя свои силы, она уничтожила целую армию волков-демонов и до сих пор упивалась тем пьянящим восторгом победы.
Но теперь… Она задумалась о причинах своих сожалений. Чувство вины. И еще те странные переживания, о существовании которых она знала, но никогда не давала им воли. Для себя Кагура уже решила, что это неумение понять свои ощущения вызвано тем, что родилась она с полным набором знаний и умений, необходимых ей для жизни, однако с полным отсутствием воспоминаний о том, как эти умения ей достались. Дар это или проклятье, она так и не решила.
«Черт бы тебя подрал, Нараку. Даже сейчас мне приходится жить с тем, что ты сотворил...»
В ответ на невысказанный упрек она словно услышала негромкий издевательский смешок и сильнее сжала пальцами пушистые бородки летающего пера. Видимо чтобы окончательно испортить ей жизнь, перед мысленным взором нежданно-негаданно явился Князь Волков – густые брови нахмурены, от длинных запыленных ресниц на замурзанные щеки ложится тень, разбитые вкровь губы кривятся от боли… - Кагура запомнила каждую мелочь. Как ни заставляла себя, отвернуться она не смогла и всю дорогу до горы рассматривала его лицо – убеждала себя, что помогает лишь назло бывшему хозяину, и на несколько секунд даже сама в это поверила. В то, что этого самого все изменившего «Ха!» ее предательства, смерти Нараку и долгожданной свободы все равно недостаточно. И с прямой дорожки она свернула не только во время битвы, спасая волка, но и потом, перенося его, израненного, к соплеменникам - только для того, чтобы сплясать у Нараку и на могиле.
«Неубедительно», - мысленно признала Повелительница Ветра, начиная понимать, что причина ее поступков не так проста. Дело в чем-то другом... Но заниматься психоанализом Кагура не собиралась. Останься Нараку в живых, и не миновать волку смерти от ее руки. Вот только Нараку больше не было, и она…
Да кто же я?
Вопрос полыхал в мозгах дыханием дракона. Он бы, наверное, свел ее с ума, но именно в этот момент внизу раздался крик. Кагура с любопытством глянула через край пера и ахнула, поняв, что, погрузившись в раздумья, вообще перестала следить за землей. А внизу, тем временем, кипело кровавое побоище: люди беспомощно метались среди домов, словно муравьи в разоряемом муравейнике, а стая хищных демонов все плотнее сжимала кольцо вокруг деревни… Кагура наблюдала за происходящим с присущей ей невозмутимостью…
Вернее, невозмутимости хватило на пару секунд.
Ощущение нарастало постепенно. Сначала застучало в висках, потом задрожали руки. Словно само собой, перо плавно спустилось вниз, а веер раскрылся и замер в побелевших от напряжения пальцах. Она вдруг поняла, в чем главное различие между Кагурой подчиняющейся приказам и Кагурой свободной.
Свободная Кагура очень не любила кровопролитие.
Особенно, когда на ее глазах убивали детей.

Через четыре месяца

Кога расправил плечи и выпрямился. Руки чесались дать по башке ближайшему кицунэ, но он старался держать их при себе. Опыта по запугиванию соседского населения Коге было не занимать, так что даже теперь, оставшись без подкрепления, он очень надеялся обойтись без рукоприкладства.
Прищурив глаза, волк с высоты своего роста изучал собравшихся демонов-лис. Те качали права не впервой, но на этот раз жалобы Когу насторожили. В долину явились три-четыре племени - с женщинами, стариками и детьми… По округе уже вовсю ходили слухи о том, как мало осталось у Коги готовых к бою волков. И кицунэ решили вновь затребовать свои земли назад.
Их вожак, дородный, плотный демон с короткими рыжими волосами, сделал шаг вперед.
- Ты знаешь, зачем мы здесь, Кога, - сказал он, широким взмахом руки указывая на всю восточную часть горы.
Кога изобразил ухмылку. Он явился на переговоры один. Специально. Во-первых, дойди дело до драки, он не хотел рисковать оставшимися воинами, а во-вторых, его демонстративное явление без сопровождения сильно обеспокоило кицунэ - лисье племя терялось в догадках относительно поджидавших их ловушек.
Настал миг, которого Кога давно ждал. Еще несколько недель назад он пришел к заключению, что, если подобное случится, придется пойти на уступки. Честно говоря, волчье племя сейчас было просто не в состоянии отстаивать свою гору: слишком уж мало осталось боеспособных самцов.
Кога скрестил руки на груди и усмехнулся, надеясь, что поза отразит присущее ему нахальство.
- Знаю я, зачем вы здесь, кицунэ. Хотите заполучить обратно свои угодья.
- Если ты откажешься, мы будем за них сражаться и…
Договорить вождю не удалось, потому что Кога глумливо рассмеялся. Растерянный и испуганный, лис замолк и настороженно отступил.
- Да ладно, ребята. Считайте, что вам повезло, - объявил Кога, с удовлетворением наблюдая за изумлением на лисьих физиономиях. Он взял ситуацию под контроль. – Нам, знаете ли… поднадоело… - он растянул слово, давая им время сделать свои выводы, - прикрывать восточный склон горы у подножья, - он ухмыльнулся и с удовлетворением отметил шепотки, которыми разразились молчавшие до того кицунэ.
«Что случилось с нашими землями? Почему он их отдает? Почему они ему больше не нужны?»
На самом деле, земли ему были нужны как никогда, и вот так, запросто, уступать их нахальным лисам было обидно до слез. На то чтобы отбить у чужаков всю гору, у Коги со товарищи ушел не один год, однако теперь почти все его сородичи мертвы, и чтобы не угробить оставшихся, нужно любой ценой избежать кровопролития.
- Только сразу предупреждаю: хотите жить – выше по склону не поднимайтесь.
- Мы пришли требовать ВСЕ наши земли. Ты ведь знаешь, что и верхние территории…
Закончить лису снова не удалось. Настал момент применить силу - Кога в секунду оказался прямо перед вожаком, сгреб его за горло и легко приподнял. Тот захрипел, толпа разразилась возмущенными криками, мужчины схватились за оружие, а Кога, не переставая улыбаться, обнажил клыки. Кицунэ дергался, его лицо покраснело, глаза выпирали из орбит. Князь Волков аккуратно впустил лису в горло когти, дожидаясь, пока выступит кровь, и мысленно умоляя бушующее племя держаться на расстоянии.
- Нижняя часть восточного склона, - прорычал Кога, испепеляя вожака взглядом. - И ни на шаг выше или в вашу же землю вас и закопают, - Кога кинул мрачный взгляд на маленького лисенка, жавшегося к ноге матери, и показал толпе острые когти на свободной руке. Та застыла в тихом ужасе. – Надеюсь, жизнь вам дорога…
Три секунды напряженной тишины, когда посиневший от удушья кицунэ из последних сил трепыхался. Кога держался уверенно, но мысленно уже начал подвывать от отчаяния. Наконец, вожак вздохнул, кивнул и обвис, Кога тут же бросил его на землю, понаблюдал, как тот жадно хватает воздух, потом надменно скрестил руки на груди, подождал, пока лис поднимется на дрожащие ноги и закончит ощупывать окровавленную шею.
- Рад, что мы поняли друг друга, - сказал волк.
Вожак, еще пытавшийся сохранить лицо после прилюдного поражения, оскалился.
- Но чтобы ни ты, ни твоя стая на наши земли тоже не совались, Кога.
- Уважайте границы, и наши пути никогда не пересекутся.
Колебание. Кивок. Кога рассмеялся. Он блефовал, они купились. Издевательски откланявшись, волк развернулся и неторопливо направился восвояси. Улыбка исчезла, едва он шагнул в чащу. Ветки хлестали по лицу, шипы царапали кожу, но волк не замечал этого, спеша вернуться к племени.
Он понимал, что, жертвуя малым для спасения клана, уступил в первый, но далеко не в последний раз. Сегодня в один день волки могли потерять всю гору, не отдай он часть подножья.
Оклемавшись после травм, полученных в битве с Нараку, Кога быстро понял, что беззаботные денечки вожака волчьей стаи позади. Обстоятельства вынуждали его взвалить на свои плечи куда более тяжкую ношу, не оставляя права выбора. В конце концов, его отец был демоном чистых кровей - пора и Коге бросить юношеские забавы и взять на себя ответственность за сородичей.
Чем он и занялся, все три последних месяца разыскивая их по всей округе - жалкие остатки истребленных племен, которые он собрал у себя в пещере. К счастью, среди выживших оказалось немало волчиц и волчат, хотя волки южных и восточных кланов, лишившись разума под влиянием Нараку, практически полностью уничтожили друг друга, а северные племена и большая часть его западного племени погибла, сражаясь с чертовой Кагурой…
«Это все твоя вина, Повелительница Ветра, - повторил он в сотый раз, вновь ощущая, как ярость вскипает в жилах. – Я тебя найду!»
Он сумел навести порядок в своих уделах и теперь мог отправиться на поиски волшебницы, чтобы свершить законную месть. Этот поход стоял на первом месте в списке важных дел.
Ну, почти на первом.
После Кагоме.
Она ему нужна. Прямо сейчас. Кога понимал, как важно в кратчайшие сроки увеличить численность племени. Для этого он даже придумал определенный… способ… который должен был разрешить проблему.
Волк поморщился. Перспектива объявить многоженство его не радовала, но ради будущего племени, ради того, чтобы не вымер волчий род, эта мера становилась неизбежной…
Да и клан, похоже, не возражал. Хаккаку и Гинта только об этом и ныли, и одиноких волчиц в племени набралось немало… они становились смелей день ото дня и все откровенней зазывали вожака разделить с ними ложе…
Тридцать волков на триста волчиц. Взять себе несколько волчиц было его прямой обязанностью, и увиливать он не собирался. Но Князь Волков прекрасно понимал, что одним приказом привычки не сломать. В новом обществе будут выяснения отношений, будет ревность, будут и обиды. Собственнические инстинкты прививались демонам с детства, а уж борьба за место рядом с вожаком ожидалась особенно жестокой. Коге и без того нелегко давалась роль опоры и защитника племени, а с учетом связанных с многоженством скандалов, несомненно, поджидавших его в ближайшее время, жизнь и вовсе должна стать сущим бардаком. А что делать с волчатами? Как заниматься их воспитанием, как уделять внимание каждому, если их будут десятки? Кроме того, его отец и мать за всю свою долгую жизнь ни разу не изменили друг другу. И его сердце тоже давно выбрало ее. Единственную. Кагоме…
Только она могла его спасти, сделать исключением в им же созданной системе «один мужчина – много женщин». Кога заулыбался при одном воспоминании о ее горячем характере. Нет, уж Кагоме-то к нему точно ни одну волчицу не подпустит. И со своей-то силой, которую она продемонстрировала на поле битвы с Нараку, легко поставит на место любую зарвавшуюся самку и заставит племя уважать себя, тем самым избавив его, Когу, от необходимости брать себе десяток жен. Причем одновременно лишит стаю повода обвинить вожака в попытке обойти им же введенный закон. А когда они будут жить вместе, он позаботится о том, чтобы она позабыла выскочку-полукровку.
«На том и порешим», - постановил он, завидев оживившегося при его появлении дозорного.
- Гинта! Передай нашим, что я пустил кицунэ только на нижнюю часть восточных земель. Дальше они носа не сунут. Я об этом позаботился.
Гинта рассеянно кивнул и оглянулся вслед развернувшемуся вожаку.
- Кога, а ты куда опять?
- Заберу Кагоме и вернусь.
Гинта хлопнул глазами и только успел подхватить вывалившееся из руки копье.
- А я-то думал… здесь же волчиц навалом… стоит только свистнуть… а ты… ты…
- Чтобы я предал свою женщину?! Ты меня за кого принимаешь?
Гинта поперхнулся. Прежде чем ему удалось справиться с голосом, Кога махнул рукой и сорвался с места.
- Вернусь через пару дней! – долетело уже издалека.
Кога мчался вперед, оставив за спиной ошалевшего приятеля и стараясь не прислушиваться к не вовремя ожившему шестому чувству, которое верой и правдой служило волку много лет. Но что означало смутное предупреждение по сравнению с заветным шансом взять в жены любимую? В глубине души он понимал, что планы похитить Кагоме вполне могут отлиться ему горючими слезами и добром эта авантюра не закончится. Но природное упрямство взяло верх. Так что шестое чувство, устав от борьбы, тихо сдало позиции.
А что делать? Дураки учатся на собственных ошибках.