Яркое солнце заглянуло в комнату – Каору ощутила теплое прикосновение к лицу. Снаружи беззаботно щебетали птицы. Она улыбнулась – похоже, сегодня будет чудесный день – и выглянула наружу.
Разгар утра.
- Кажется, я проспала, - чуть нахмурилась она. - Почему ни Кеншин, ни Яхико меня не разбудили?
Она обошла все доджо, зовя их, – безрезультатно.
Каору даже начала волноваться, а потом сообразила:
- Ну конечно! Помнится, в полусне я слышала какие-то голоса... - прижав руку ко лбу, она попыталась припомнить: - Кажется, один голос сказал: "Каору-доно, ваш покорный слуга пошел в магазин за тофу и скоро вернется...”, а второй - "Я позанимался с утра пораньше и бегу в Акабеко, Тае-сан просила помочь. Так что увидимся попозже, Крокодилица”. Так - за "Крокодилицу” он мне еще ответит.
Она совершила утренний туалет и заглянула на кухню – приготовить себе что-нибудь поесть, однако тут же увидела оставленный заботливым Кеншином завтрак.
- Кеншин – сама предусмотрительность, - с улыбкой сообщила Каору миру. - И за это я тоже его люблю, - она была счастлива в кои-то веки произнести эти слова вслух: доджо пустовало, и можно было не стесняться в выражении собственных чувств.
Пройдясь по двору, Каору в итоге остановилась у развешенного для просушки белья, покачивающегося на легком летнем ветерке.
Ги Кеншина.
Она мечтательно посмотрела на него, шепнула:
- Кеншин...
Тихонько потрогала.
Незамеченный, Кеншин вернулся, тихо прикрыл за собой ворота и почти бесшумно пересек двор – он не хотел ее будить. Однако комната Каору оказалась пуста. Он заметил ее из кухни: Каору стояла по ту сторону развешенного белья, не видя Кеншина за простынями. Зато она была перед ним, как на ладони.
Похоже, она веселилась – он заметил хитрую улыбку на ее лице и, улыбнувшись в ответ, решил подойти и узнать, в чем дело.
Каору обмотала вокруг себя его висящий на перекладине ги и... - он был просто потрясен - изображала... его...
- Как вы чудесно сегодня выглядите, Каору-доно, - произнесла она низким голосом. Затем отступила и перешла на свой обычный тон: - Аригато, Кеншин.
Захихикала и покраснела. Снова накинула на себя его ги.
- Потанцуем, Каору-доно?
Снова отступила:
- Хай. Аригато, Кеншин.
Она обошла его ги и склонилась перед ним в легком поклоне, потом продела руки в рукава, будто действительно собралась танцевать.
Кеншин с улыбкой наблюдал за происходящим из-за угла. Он чувствовал себя немного виноватым: столь интимное зрелище никак не предназначалось для посторонних глаз, и все же не мог заставить себя уйти, когда она, такая прекрасная и юная, играла в солнечных лучах с... он покраснел... - его одеждой. Кеншин уговорил себя посмотреть еще чуть-чуть...
И вот, танец закончился.
- Вы чудесно танцуете, Каору-доно, - сообщил "Кеншин”.
- Аригато, Кеншин, - покраснела Каору. - Ты тоже.
Оро!.. Уж не научиться ли мне...
"Кеншин” же, тем временем, продолжал:
- Каору-доно, я всегда хотел сказать вам кое-что...
Кеншин за углом похолодел и почувствовал легкую нервозность.
Ваш покорный слуга не имеет права подслушивать... Это не его дело... Но он почему-то не может двинуться... Если Каору-доно застанет вашего покорного слугу здесь, она, скорее всего, будет очень и очень сердита, однако ваш покорный слуга из ее рук примет любое наказание. Он должен знать, что у нее на уме.
Тем временем завернувшаяся в его ги Каору продолжала вещать низким голосом:
- Каору-доно, я всегда хотел сказать, что люблю вас. Я влюбился в вас в миг, когда мы повстречались.
У Кеншина перехватило горло. Он действительно всегда хотел ей сказать нечто в этом роде, однако же никак не мог собраться с мыслями. А у нее эти слова получились удивительно правильно и легко.
Но вот какой ответ она ему даст... Он ждал с волнением и надеждой.
Каору отступила от его ги, взглянула на него с мечтательным выражением лица, скользнула обеими руками в рукава и произнесла:
- Кеншин, коиши... Я тоже тебя люблю... Раньше, без тебя, мне было ужасно одиноко. А сейчас я понимаю, как счастлива.
- Я тоже счастлив, - откликнулся "Кеншин”. - Я люблю тебя, Каору.
Каору захихикала и радостно закружилась вокруг покачивающегося на перекладине ги:
- Он любит! Он меня любит! Меня любит Кеншин!
Кеншин не мог отвести от нее взгляда, задыхаясь от ее чистоты, невинности и красоты. Он испытал невыразимое облегчение, услышав от нее слова любви, ибо всегда боялся быть отвергнутым ею, ведь своим прошлым не заслужил ничего хорошего.
- Каору, коиши... я действительно люблю тебя – если б ты знала, как сильно...
Тем временем, "Кеншин” осмелел:
- Каору, любимая, давай скрепим наше признание поцелуем.
Каору снова хихикнула, зарумянившись, Кеншин за углом тоже покраснел.
- Ах, Кеншин, это так внезапно... - кокетливо сообщила она своим нормальным голосом. - Я... Я не умею целоваться. Я никогда и ни с кем не целовалась. Ты научишь меня? - сейчас она была уже красная, как кумач.
На лбу Кеншина выступил пот, цветом лица он уже не уступал Каору:
Кто бы мог подумать, что сегодня такое жаркое солнце, - он затеребил на себе одежду. Солнце, тем временем, давно спряталось, ветер заметно посвежел. Тем не менее, горячий пот потек по его вискам.
- Я буду рад научить тебя, любимая, - продолжала завернувшаяся в его ги Каору. - Сначала нужно закрыть глаза. Потом приблизь свои губы к моим... Хай, любимый... - она отступила назад, посерьезнела и, вновь подойдя к ги поближе, застыла, изображая, будто бы замерла в объятиях.
Ну почему... почему там не я?..
Когда Каору, зажмурившись, отважно прижала губы к его одежде, Кеншин не выдержал. Он знал, что здорово рискует: пронесся на своей божественной скорости мимо, нежно и легко коснувшись поцелуем ее губ, и тут же скрылся за спасительным углом дома. Сердце выскакивало из груди.
Что я наделал? Я не имел права пользоваться ее искренностью... Ками-сама покарает меня за это...
Он осторожно выглянул: Каору с озадаченным и чуть смущенным видом стояла на прежнем месте, не сводя глаз с раскачивающегося на перекладине ги. Потом недоуменно коснулась ладонью губ. Они были чуть влажными, будто ее действительно поцеловали.
- Кеншин?.. Сано?.. Яхико? - неуверенно позвала она, окинув взглядом пустой двор. - Кто здесь?
Ответа не последовало. Внезапно ее губ коснулась капля, следом упала еще и еще одна – начался дождь. Каору запрокинула лицо к небу и рассмеялась:
- Понятно! Вот оно дуновение и будто-бы-поцелуй... Просто погода сменилась. Дождь и ветер...
Она вновь засмеялась, а Кеншин перевел дух: пришла пора изобразить, будто он только что вернулся из магазина. Он метнулся ко входу, громыхнул воротами, протопал по двору и с улыбкой поприветствовал застывшую у сохнущего белья Каору.
- Коннитива, Каору-доно.
- Коннитива, Кеншин.
- Ваш покорный слуга уже отнес покупки на кухню.
- Аригато, Кеншин.
- Начинается дождь. Надо поторопиться и собрать белье.
- Я тебе помогу, - дружелюбно откликнулась Каору.
Ги Кеншина – тот самый, с которым несколько минут назад играла Каору-доно, оказался последним, руки Каору и Кеншина потянулись к нему одновременно и соприкоснулись. После произошедшего они оба относились к нему, как к чему-то особенному, – Кеншин зачем-то пытался отобрать его у Каору, а Каору, колеблясь, не желала выпускать драгоценный предмет из пальцев. Замерев, словно в трансе, они уставились друг на друга – он видел, что Каору пытается что-то понять, ей же казалось, будто он от нее что-то скрывает.
Они стояли близко-близко друг к другу... Кеншин даже ощущал тепло ее дыхания, и с каждой минутой ему все труднее и труднее было контролировать свои эмоции: барьер, столь старательно выстроенный им между ними, начал рассыпаться. Ему безумно захотелось поцеловать ее еще раз.
В этот миг во двор влетел Яхико, узрев стоящих под дождем Кеншина и Каору, держащихся за один и тот же ги.
- Отцепись от тряпки, Уродина! Ты что – не видишь, что дождь идет?! Не мешай Кеншину собирать белье!!!
Вспыхнув, Каору отпустила ги и отступила:
- Гомен-гомен, Кеншин...
- Аригато за помощь, Каору-доно, - слегка покраснев, поблагодарил он. - Ступайте внутрь, а то простудитесь под дождем.
Кивнув, она побежала в дом, и он проводил ее взглядом.
Чуть было не... Спасибо Яхико: не окликни он нас, я бы точно забыл себя и поцеловал Каору-доно. В другой раз мне нужно быть осторожней. Может, стоит начать медитировать по примеру Аоши...
С охапкой белья он побежал под крышу следом за Каору.
К ужину Кеншин переоделся в тот самый ги – Каору не могла оторвать от него взгляда и тихонько улыбалась при воспоминании о своей игре и "поцелуе”. Кеншин тоже задумчиво улыбался, а Яхико никак не мог взять в толк, что происходит, и злился.
Пальцы Каору скользнули по губам – она вспоминала то странное прикосновение , и Кеншин ощутил ужасное неудобство: он начал нервничать и всеми силами пытался не дать волю ни чувствам, ни эмоциям. Каору заметила его неловкость, как раньше заметила в нем что-то такое... что-то не то... Пусть она не могла подкрепить или же опровергнуть свои подозрения. И все же...
Я раньше никогда не целовалась, и все же я знаю: это был настоящий поцелуй. Неужели Кеншин?..
Она вспомнила его пальцы, намертво вцепившиеся в ткань. Чтобы Кеншин вел себя так раньше? Никогда! И их соприкоснувшиеся руки... Она не могла не заметить – что-то изменилось, и ей нужно было знать, действительно ли он... ее...
- Кен...шин? - неуверенно спросила Каору, и Кеншин поднял на нее спокойный взгляд:
- Что, Каору-доно?
Она снова покраснела:
- Кеншин... Я... ну... я хочу знать... э-э... ну... Кеншин, а ты не... м-м... ну....
- Да... - его щеки порозовели, - да, Каору... то есть – Каору-доно?..
- Ты, Чучело! - взвился доведенный до ручки нервной атмосферой обеда Яхико. - Да что с тобой сегодня такое? Сначала дерешься с Кеншином из-за ги, потом таращишься на него весь обед, а теперь еще и заикаться начала! Ты глянь – вон он за тебя уже волнуется, а меня так вообще от этого просто тошнит! Можешь даже не заигрывать с Кеншином – не поможет, старая уродливая кошелка!
- КАК ТЫ МЕНЯ НАЗВАЛ, ЗАСРАНЕЦ?!
- Страшила! Чучело! - захохотал Яхико и кинулся прочь. Каору помчалась следом, и Кеншин с облегчением перевел дух и мысленно поблагодарил Яхико за очередную диверсию.
Учитель с учеником катались, сцепившись, по полу, изничтожая остатки ужина, он наблюдал за ними с улыбкой, чуть качая головой.
Поздно ночью Кеншин проскользнул мимо ее комнаты. Она спала. Он тоже собрался укладываться. Но прежде...
Кеншин стянул с плеч ги и поднес его к лицу – ему почудилось, будто тот до сих пор пахнет Каору...
- Что, повеселился сегодня? - негромко спросил он и улыбнулся, вспомнив поцелуй. - Однажды я тоже наберусь смелости и скажу Каору о своей любви. А пока я тебя хотя бы поношу. И буду думать о ней... А ты в другой раз, - Кеншин с улыбкой погрозил пальцем, - не смей воровать мои поцелуи.
Каору на цыпочках попятилась от комнаты Кеншина:
Значит, ты тоже любишь играть... - она прикоснулась ладонью к губам: - Мой первый поцелуй...