Лучшее любовное зелье

На прошлой неделе, вернувшиеся после миссии на болотах южной Америки Мари с Мирандой, привезли с собой не только кристаллик Чистой Силы, но и странный пузырек, который, по словам молодой немки, просто не мог не заинтересовать смотрителя Комуи. И вот если бы женщина рассказала об этом остальным экзорцистам чуточку раньше, как каждый из последних внутренне поклялся, они бы ни за что не позволили Миранде Лотто совершить такой… такую… такое кощунство, черт возьми! Разве можно в руки сумасшедшего ученого-экспериментатора добровольно давать всякие подозрительные пузырьки?! Причем, этот самый пузырек, по словам Мари, был подарен им некоей шаманкой за спасение деревни от Акума. Колдовское зелье, если, конечно, шаманка не была шарлатанкой, плюс чрезмерно заинтересовавшийся оным Комуи, приобретший такой вид, будто разом собирался выпустить на центральное подразделение целую сотню взбесившихся Комуринов, в отсутствие Канды, разумеется, и… В итоге, каждый, будь то экзорцист, ученый или Искатель, обходили кабинет и, по возможности, этаж Комуи стороной, стараясь не принимать от него никаких «угощений» и вообще оставить горячо любимого смотрителя в покое.
Но, прошла неделя, вот-вот должен был вернуться с задания в Боливии Канда Юу, а с Орденом все ничего не происходило, и мало по малу люди начали успокаиваться и забывать о несчастном пузырьке, справедливо полагая, что, раз смотритель не успел ничего натворить за столько дней, то сейчас волноваться уже не о чем. В конце концов, должно быть, та шаманка все-таки оказалась шарлатанкой, либо зелье у нее было какое-то на редкость безобидное, лечебное, например.

Испепелив взглядом пронесшегося мимо Искателя, Канда Юу с глубокой тоской признал, что сегодня все идет не так, как тому положено. Он вернулся поздней ночью, но спать, что удивительно, совершенно не хотелось. Провалявшись в кровати около часа он поднялся и попытался медитировать, но не получилось и этого. Начиная раздражаться, мечник отправился в тренировочный зал, где, в итоге, привалился спиной к стене и продремал до тех пор, пока из-за дверей не начали доноситься голоса спешащих на завтрак ученых и Искателей. А затем, когда Канда, находясь в крайне хмуром настроении, вернулся к себе в комнату, вновь переоделся в форму и спустился вниз, потребовав любимую собу, повар Джерри с крайне виноватым видом заявил, что собы сегодня не будет. Мол, закончилась гречневая мука, да и соуса подходящего нет, придется подождать день-два, пока все это завезут. Вот после этого на самого грозного экзорциста начали накатывать мысли, что день этот становился все хуже и не правильнее, настолько, что в первое мгновение страшно захотелось достать Муген и пыткой и угрозами заставить отыскать проклятого повара чертову муку, вот только… Все испортил Мояши.
Дурацкий Мояши, со своей крайне дурацкой улыбочкой, выплывший откуда-то незаметной тенью и принявшийся перечислять явно обрадованному повару свой километровый заказ. Вместе с этим в голову пришла смутная мысль, что если он, Канда, прикончит этого Джерри, то вообще останется без любимого блюда, потому что приготовить его самому…
И, раздосадованный на такую несправедливость и отсутствие желания сорваться на подвернувшимся под руку шпенделе, мечник направился было обратно к себе в комнату, намереваясь проспать несколько часов, проснуться, и обнаружить, что все вернулось на круги своя… Вот только планы снова изменились. На этот раз в лице Джонни, который сообщил, что Канду хочет видеть смотритель. И, проклиная все и вся, самурай поплелся в кабинет Комуи, искренне надеясь, что ему поручат еще одну миссию и он, по возможности скорее, покинет это чертово место, сорвав злость на никчемных Акума.
Но… Иногда жизни надоедает наш танец по кругу, где заранее известен каждый последующий шаг, и она начинает сама вести нас, заставляя чертить фигуры, о существовании которых прежде не знал никто, кроме нее самой.
Комуи не собирался отправлять его ни на какую миссию. Отнюдь. Он что-то втолковывал Канде о его последнем задании, о том, что где-то неподалеку от Боливии была замечена стая Акума, но туда уже послана Линали. Затем, долго и крайне раздражающе, по мнению Канды, спрашивал о состоянии последнего, вновь не то советуя, не то упрашивая быть осторожней и не подвергать себя большему, чем необходимо, риску. Потом что-то ляпнул о том, что сегодня, наконец, возвращаются Лави с книжником после двух месяцев отсутствия и затем, предложив Канде выпить чайку и расслабиться, просто сбежал, когда заявившийся в кабинет некий ученый заявил, что смотрителя разыскивает командир Ривер.
Впрочем, Ривер действительно заявился, но, застав в кабинете лишь хмурого, точно грозовая туча, Канду, разумно решил ничего не спрашивать и молча отправиться на поиски смотрителя. А сам мечник, просидев так еще несколько минут, уже собрался было вернуться к себе, даже поднялся на ноги, когда взгляд его упал на стоявшую, на самом краю стола, чашку, из которой валил густой пар. Поморщившись, будто перед ним самый что ни на есть яд, Канда задумчиво потянулся за кружкой и с удивлением отметил, что запах этого чая ему нравится. Хм… травы и что-то еще… Но это не похоже на ту отраву, которую обычно здесь лакают. И вообще, с каких это пор Комуи променял кофе на этот странный чай? Но запах… Приятный… Успокаивает…
-Странно…
Откуда-то с низу долетел грохот, сотрясший, казалось бы, все здание, а в следующий миг послышались крики и угрозы Ривера, и Канда, фыркнув, парой глотков осушил чашку, небрежно поставил ее на место и поспешил к себе в комнату, на этот раз, во что бы то ни стало, намереваясь поспать.

У него болела голова. Это само по себе казалось нелепым и невозможным, но… Черт, проснувшись, когда снаружи уже вовсю темнело, Канда обнаружил, что ему действительно плохо: раскалывалась голова и, то и дело, бросало то в жар, то в холод. А учитывая, что он никогда не болел и просто не мог этого делать… В голову прокралась одна-единственная идея: с тем чаем, что ему подсунул проклятущий Комуи, было однозначно что-то не в порядке.
-Тч, убью!
Собрав волосы в хвост, кое-как накинув плащ и прицепив к поясу Муген, Канда твердой походкой направился к кабинету смотрителя, которому оставалось пожить считанные секунды, вот только… С каждым новым шагом злость все больше спадала и, миновав пару этажей, Канда замер посреди лестницы, внезапно осознав, что понятия не имеет, куда он идет и, собственно, зачем. В первые секунды осознание этого привело в бешенство, затем – в панику, а затем…
Снизу послышались голоса, кажется, радостные. Поразмыслив и задумчиво оглядевшись, так и не понимая, куда и зачем он шел, Канда, сам не зная зачем, отправился на звук этих самых голосов. Пара десятков лестничных пролетов и в тусклом свете, напротив главных врат, вырисовались облаченные в песочно-белое фигуры нескольких Искателей, Аллена Волкера и пары ученых, окруживших… Потрепанного, но искренне улыбающегося рыжеволосого юноши и старшего Книжника.
И в какое-то мгновение мир перевернулся. Вместе с коленями, которые вот-вот обещали подогнуться, если Канда вовремя не схватился бы за стену, совершенно не понимая, что с ним происходит. Но почему-то один вид Лави, одно его присутствие так близко, одна мысль, что он наконец-то вернулся… Пробудили внутри странное чувство, что он, Канда, все это время его ждал. Ждал, потому что…
Колени все-таки подогнулись и, не удержав равновесия, мечник упал на них, громко при этом чертыхнувшись. На мгновение в холле повисла тишина, а затем, все, как один, взгляды, обратились в сторону застывшего самурая.
-Юу…? – знакомый мягкий голос отозвался болезненным уколом где-то глубоко в груди, там, где по слухам, живут душа и сердце. И в какой-то момент Канде вдруг показалось, что в единственном зеленом глазу вспыхнула искра радости, когда…
-Эй, баКанда, ты… — сделав по направлению к мечнику пару шагов и так и не договорив, Аллен застыл, с каким-то странным выражением уставившись на мечника.
Между остальными людьми пробежала волна шепотков, вынудившая залиться краской и какой-то совершенно невозможной смесью стыда, смущения и злости.
И в тот самый миг, когда Лави, казалось бы, оправившийся после неожиданного потрясения, шагнул навстречу, Канда нашел в себе силы рывком подняться на ноги и, спотыкаясь, броситься обратно к лестнице, желая лишь как можно скорее очутиться в своей комнате.
-Юу, подожди!
Зов того, кто, внезапно оказался дорог, вновь вонзился в грудь болезненным уколом, затуманивая зрение непрошенными и неправильными каплями.

«Юу… Что это было? Ведь не только я заметил. Твое лицо… твой взгляд… Совсем не такие, как обычно. Как будто ты плакал, скучал… Как будто…»
Минуя этаж за этажом, младший книжник снова и снова восстанавливал в памяти лицо обычно грозного и неприступного мечника, прорисовывая его до малейших деталей: странно затуманенных и от того еще более черных глаз, какого-то совершенно невозможного и очаровательного румянца на щеках, прикушенных губ, забавно растрепавшихся волос… Настолько трогательно и заманчиво, будто это и не Канда вовсе.
«А впрочем, кого я пытаюсь обманывать… Юу… Ты же всегда прекрасен. Черт…»
Но почему он был на коленях? Упал? Чтобы Юу и упал? Может, ему плохо? Или ранили во время миссии, а этот упрямец снова сбежал из палаты? А вдруг… вдруг он захотел встретить его, Лави? Вдруг он… скучал? И постеснялся подойти, потому что вокруг было слишком много людей? Юу ведь не любит этого…
Прибавив шагу, Лави принялся буквально перескакивать через ступени, желая лишь одного: как можно скорее увидеть того, по кому он тосковал столько времени и во всем этом разобраться. Потому что здесь должно быть какое-то объяснение, и пусть только Юу попробует сказать, что это не его дело!

Но Канды в комнате не оказалось. Одно это вызвало смутную тревогу и Лави поспешил поискать в тренировочном зале и в комнате для отдыха, но так и не нашел никаких следов мечника.
«Неужели снаружи тренируется? Или…»
Но в больничном крыле его не оказалось тоже. Проискав всюду, где только мог, Лави сдался и, не придумав ничего лучше, поплелся обратно к себе в комнату.
Сбросил куртку, шарф, не потрудившись зажечь свет, опустился на край кровати и принялся стягивать с себя сапоги, как вдруг… Замер. В комнате было что-то не совсем так. Странный запах, явно не принадлежащий ему, Лави. И потом…
Резко поднявшись и в один прыжок очутившись возле выключателя, молодой книжник зажег свет, пристально вглядываясь в неизменные очертания комнаты. Все те же стены, все тот же стол и стопки книг по всему видимому пространству. Окно, с чернеющим за ним небом и… кровать, на которой, с головой укутавшись в тонкое одеяло, кто-то лежал.
Сглотнув и положив ладонь на молот, Лави осторожно приблизился к кровати, протянул руку и, лишь мгновением помедлив, ухватился за край одеяла, резко стянув его… с мирно спавшего на его постели Канды.
-Быть не может… — увиденное казалось таким ирреальным, что Лави так и остался стоять с вытянутой рукой, во все глаза глядя на зарывшегося лицом в подушку самурая, разметавшиеся по плечам, спине и белой простыни иссиня-черные волосы, обхватившие подушку руки, скомканный рядом плащ и лежащий на нем Муген…
-Юу…? – упершись коленом о кровать и чуть приблизившись, Лави настороженно опустил руку и почти невесомо коснулся плеча, которое оказалось на удивление расслабленным и податливым. И, что самое невероятное, мечник даже не пошевелился.
-Ты шутишь… — кончики пальцев провели по плечу вверх-вниз и позволили себе коснуться шелковистых прядей, запутываясь в них, перебирая. И чем больше они погружались в них, тем больше и сам книжник утопал в этом безумии, в этих ощущениях, во внезапно сбывшихся снах феникса.
Сколько времени он желал коснуться этого неприступного гордеца? Сколько времени только смотрел на него, опасаясь, что вызовет приступ недовольства и этим? А сейчас… вот так запросто касаться его, когда…
-Эй, Юу… ты слышишь меня? Юу…
Закусив губы и не позволяя себе поддаться порыву, Лави осторожно накрыл плечи мечника ладонями и перевернул того на спину, так и застыв уже в следующее мгновение от увиденной картины. Тронутые нежным румянцем щеки, приоткрытые губы, сбившиеся на лицо прядки и… распахнутые черные глаза, которые, казалось бы, смотрят в самую душу.
-Ю-юу, ты не… Что с тобой? Что ты тут делаешь?
Не зная, что ему делать: молчать и ни о чем не думать, чтобы не разбить этого удивительного, но такого прекрасного сна или все-таки попытаться разобраться, не сошел ли он с ума, Лави осторожно потянулся и накрыл лоб Канды ладонью, мгновенно сменив все прочие эмоции на одну – тревогу.
-Юу, да ты весь горишь! Простудился? Но мне казалось, что ты не… Надо показать тебя медсестре! Лежи здесь и не… А?
Пальцы Канды сжали запястье Лави. Не слишком сильно, но и не слабо, как раз так, чтобы не дать последнему уйти. И хоть в темных глазах оставалось все то же туманное выражение, в них появилось и еще что-то, что заставило книжника забыть обо всем прочем и опуститься на кровать, зачарованно вглядываясь в адамантовые омуты.
-Я тебя ждал.
-Юу…?
Поверить в услышанное почему-то оказалось невозможно… просто. Потому что… потому что это же… Юу Канда, который…
-Ждал, потому что… скучал, Юу? – сказав это, Лави на долю секунды зажмурился, все еще ожидая, что за такое он сейчас не понаслышке познакомится с Мугеном, но…
-Ага.
Черные глаза все так же смотрели на него, как-то по-особенному выжидающе, так, что сердце словно выросло в несколько раз и не находило больше место в груди, ломая ребра каждым своим ударом.
Поддавшись желаемому соблазну, младший книжник осторожно протянул руку и кончиками пальцев коснулся порозовевшей щеке, скользнув вверх и обведя ушко, а в следующее мгновение Канда сделал то, во что Лави никогда бы не поверил в самых смелых своих снах. А именно: прикрыл глаза и сам, сам, толкнулся навстречу руке, потершись о ладонь щекой, приподнявшись на локтях и подобравшись к Лави ближе, опустив голову тому на колени.
-Знаешь, я очень скучал… А теперь мне спокойно, когда ты рядом…и…
-Юу…?
Но в ответ послышалось лишь тихое сопение.
-Эй, Юу, ты что… уснул?
Осторожно отведя с лица черные прядки, Лави действительно увидел опущенные ресницы и чуть приоткрывшиеся губы, на которых, в самых уголках, застыла едва различимая… улыбка.
Чувство внутри было настолько невозможным, что Лави почти уверился в том, что это сон. Сон, в котором он так мечтает остаться на всю жизнь… осуществить недопустимую для книжника мечту – обрести себя и любовь, посветив себя только ей, забыв о глупых людях и всем чертовом мире…
От трепета, тепла и чувства уюта на плечи снежным одеялом опустилось чувство усталости после долгого-долгого задания. Захотелось спать.
Но если он заснет, то тогда этот сон истлеет, нет, ему нельзя спать, нельзя!
На коленях заворочался Канда, устраиваясь удобнее, прижимаясь все ближе и, не удержавшись, Лави позволил себе прикрыть глаза. Всего на минутку… Ведь он, наконец, дома… Дома, в таком волшебном сне…
-Я люблю тебя, Юу…
Всего на минутку… А там, в другом сне, Канда снова был с ним. Улыбчивый и смеющийся, такой, каким он может привидеться лишь во сне безнадежно влюбленного безумца…

Голова раскалывалась. Осознание этого пришло даже прежде, чем Канда понял, что проснулся. Стиснув зубы, мечник кое-как заставил себя отворить глаза, бездумно уставившись в потолок. Комната, почему-то казалось чужой… Непривычно светлая, чувство такое, будто… Повернувшись на бок, Канда с недоумением увидел перед собой стопки книг, заваленный всяким хламом стол. Как будто… Как будто…
-Что за?! – Канда резко подскочил и сел, и почти тут же с протяжным стоном схватился за голову, сжав виски ладонями.
-Юу, ляг обратно! – чужие руки на плечах и мечник от неожиданности дернулся назад, с силой напоровшись на спинку кровати и на какой-то миг зажмурившись от вспыхнувшей во всем теле боли.
-Юу, тебе больно? Что ты вытворяешь, пожалуйста, ляг обратно в постель!
В тот самый миг, когда руки вновь вернулись на его плечи и сжали уже крепче, Канда распахнул глаза, в недоумении и ужасе уставившись на нарисовавшееся прямо напротив лицо Лави, со спутанными, точно со сна, волосами и отсутствующей банданой.
-Ч-что… т-ты… Ч-что я…
И тут в памяти будто рухнул невидимый барьер и перед глазами одно за другим начали проноситься события вчерашнего дня. Бессонница, неудача с собой, Комуи, странный чай, вернувшийся кролик, а затем… затем… он, Канда, сам… пошел к нему в комнату и… Только того, что было дальше, юноша, как ни старался, вспомнить не смог. Но один тот факт, что он сейчас сидит в кровати кролика и тот… Тот…
Вспыхнув в одно мгновение, Канда с неожиданной силой толкнул Лави в плечи и, путаясь в одеяле, вскочил на ноги, пошатнувшись от будто бы взорвавшейся волны боли.
-Тупой кролик! Это все чертов Комуи и его отрава!
-Отрава, говоришь? – усмешка в голосе и недозволительно мягкий тон заставили замереть и обернуться к книжнику, вальяжно усевшемуся на краю кровати, со странной улыбкой глядя на самурая, — Это была не отрава, а алкоголь. Я уже говорил с Комуи. Ты, видно, перепутал кружки и выпил то, что предназначалось маршалу Кроссу, Юу. Так что… — Лави очутился непозволительно близко еще прежде, чем Канда успел среагировать и потянуться за Мугеном, — Все произошедшее, было лишь твоим собственным желанием, Юу.
-Тч, п-пусти, кретин! Что ты несешь?!Э-эй, тупой кро… Лави!
Сильные руки вновь легли на плечи, сжимая их и поглаживая кончиками пальцев, когда Канда очутился зажатым между кроватью и навалившимся сверху книжником, от чьей проклятой улыбки оказалось невозможным отвести взгляд.
-И знаешь что, Юу?
Прикосновение пальцев к щекам, волосам, шее, и накрывший губы теплый поцелуй, длящийся до тех пор, пока непокорный и упрямый мечник перестал сопротивляться и кусаться, почти послушно открываясь и неуверенно обнимая книжника за плечи и шею, продолжая испепелять того взглядом, который одному лишь Лави кажется таким недозволительно-милым…
-Я тоже скучал, мой Юу.